Тяжелые звезды

Вылилось это следующим образом… Руководитель информационного агентства ИТАР-ТАСС Виталий Игнатенко время от времени проводит неформальные встречи руководителей российских средств массовой информации. Это и деловой, и одновременно дружеский обед, на который обычно приглашаются политики и крупные государственные чиновники. Идет взаимный и взаимовыгодный обмен информацией. Вопросы следуют, как правило, серьезные: ведь это не праздное любопытство.

На одной из таких встреч меня спросили о Собчаке. Я ответил, что, по моим сведениям, дело подходит к завершению и в ближайшее время прокуратура скажет свое слово. Я имел в виду: предъявит обвинения.

Примерно в то же время случилась история с отправкой Собчака за рубеж. А еще вскоре — через неделю — при очередном докладе председателю правительства Черномырдину, Виктор Степанович очень внимательно заглянул мне в глаза и не без участия в голосе поведал: «У меня есть бумага. Она попала к президенту, и он передал ее мне. В ней написано, что Куликов мешает проводить экономические реформы. Что нужно освободить Куликова от занимаемой должности».

Как оказалось, что это было письмо Чубайса, адресованное президенту. Со ссылками на встречу в ИТАР-ТАСС там утверждалось, что Куликов критиковал на этой встрече политику президента, угрожал расправой демократом, в том числе арестом — Собчаку.

Черномырдин считывал мои реакции… У нас с ним были хорошие рабочие отношения, но и обвинения в нелояльности к президенту, приведенные в письме, в его глазах, были серьезным проступком — почти изменой. Если бы они подтвердились, премьер-министр мгновенно бы начал процедуру моего «отрешения» от власти. Он ждал, чтобы я объяснился.

Но хорошо, что все происходило в ИТАР-ТАСС. Я попросил: «Пожалуйста, пригласите Игнатенко — он скажет, как было дело. Слова мои были произнесены в присутствии многих руководителей российских СМИ. Может, кто из них и донес на меня Чубайсу в выгодном для него свете?»

Виктор Степанович счел дело настолько серьезным, что вскоре вызвал Игнатенко. Виталий Никитич подтвердил: ничего антипрезидентского, антиправительственного и антиконституционного Куликов не говорил. Но позднее я у Черномырдина все-таки поинтересовался, какие выводы он сделал. Премьер отрезал: «На этом ставим точку. Никакой вины я не вижу. Я доложу об этом президенту».

* * *

Один из эпизодов российской политической жизни, позднее названный «делом писателей», не забылся и по прошествии лет. Его отголоски время от времени слышатся в обществе, потому что это было по-своему примечательное и даже знаковое событие, открывшее россиянам глаза на правила, по которым живет и играет самое ближайшее окружение президента Ельцина. Указывая на мощную Кремлевскую стену, среднестатистический гражданин страны, чей прожиточный минимум позволял ему балансировать лишь между голодом и недоеданием, только и мог сделать, что воскликнуть: «Ну, там и воруют!..» Нормальные люди не делают особых различий между коррупцией и казнокрадством. Понятно: наверху всегда дают взятку, чтобы украсть. И воруют, чтобы давать взятки.

Цитата из книги Б.Н. Ельцина:

«Реакция Березовского и Гусинского не заставила себя долго ждать. Их сильные информационные команды на ОРТ и НТВ сделали все, чтобы в глазах общества Анатолий Борисович (Имеется в виду Чубайс. — Авт.) оказался с ярлыком плута и проходимца. Лишь немногие в стране знали, что в реальности Чубайс пострадал только за свои принципы <…>

События развивались быстро. Информация о не написанной еще книге «Приватизация в России» легла на стол министру внутренних дел Анатолию Куликову. Копия договора на книгу спокойно лежала в издательском доме «Сегодня». Ее авторы — Чубайс, Бойко, Мостовой и Казаков (первый заместитель главы администрации) — должны были получить в качестве гонорара по 90 тысяч долларов. Пресса кричала: взятка, подкуп! Казакова я потребовал уволить сразу. Потом пришла очередь всех остальных.

Анатолий Борисович написал мне письмо, суть которого была в том, что книга вполне реальная (и она действительно через некоторое время появилась в книжных магазинах), договор составлен по закону. Но он все же считает себя виноватым: не подумал о реакции общества на высокий гонорар <…>

«Книжный скандал» был тяжелейшим ударом. И для меня и для правительства.

По сути дела, разом ушла вся чубайсовская команда — и из администрации президента, и из Белого дома. Чубайс лишился поста министра финансов. Но остался вице-премьером <…>

Изоляция молодых реформаторов от политической и деловой элиты, пожалуй, что и от общества в целом, становилась все больше и больше.

«Книжное дело» было той самой арбузной коркой, на которой поскользнулась команда молодых реформаторов. Это было обидно и нелепо.

Чем больше было на меня давление общественного мнения, прессы, банкиров, тем яснее я понимал: Чубайса не отдам! Просто потому, что не имею права поддаваться грубому шантажу, наглому давлению. Обязан сопротивляться просто для сохранения в обществе стабильности.