Тяжелые звезды

Вчитайтесь в воспоминания облеченных государственной властью людей, касающиеся событий 3 октября 1993 года. Многие из них начинаются примерно такой фразой: «Я был на даче, когда получил известие о том, что происходит в Москве…»

Сегодня я высказываю свою наболевшую точку зрения вовсе не для того, чтобы обвинить президента в самоустранении. Как говорится, решительности и воли ему не занимать. Некоторые детали своего психологического портрета Ельциным впоследствии описал довольно красноречиво: «Когда я принимаю какое-либо серьезное решение, потом никогда не извожу себя дурацкими мыслями, что надо было сделать как-то иначе, можно, наверное, было по-другому. Это бессмысленные метания. Когда выбор сделан, дальше только одно — максимально точно его исполнить, дожимать, дотягивать. Так было всегда…» («Записки президента»).

Но для меня совершенно ясно, что увлеченный действием разворачивающейся драмы президент не хотел заглянуть в ее эпилог. Не просчитал, не взвесил, не смог предугадать, что множество россиян вовсе не так легко отнесутся к тому, что президент пренебрег одним из законов.

Большинство граждан страны отлично понимали, что Верховный Совет, возглавляемый Русланом Хасбулатовым, и вице-президент Александр Руцкой, решившийся на захват президентской власти — не столько отстаивают законность в России, сколько рвутся к безбрежной власти. Но, делая ответственный шаг, отменяющий действие важных государственных институтов, именно слово президента и его присутствие среди народа могли резко понизить температуру в обществе. Все это было, без сомнения, еще одним проявлением свойственного Борису Ельцину царственного эгоизма, который часто мешал ему трезво просчитывать последствия стратегических решений. Будучи министром внутренних дел России, я не раз потом убеждался в этом.

Информацией президента подпитывал ближний круг советников из его команды и высоких правительственных чиновников, которые не всегда могли правильно оценить обстановку и не решались подвигнуть Ельцина на мудрое, спокойное и ежедневное общение с нацией.

Неслучайно, что в книге Б.Н. Ельцина «Записки президента», в той его части, названной «Дневником президента», 1 и 2 октября отсутствуют, в то время как именно 2 октября произошел качественный скачок в развитии событий: участниками несанкционированного митинга на Смоленской площади возводились баррикады, готовились бутылки с зажигательной смесью, и как следствие — произошли столкновения между сотрудниками внутренних дел и митингующими.

Понятное дело, никто во внутренних войсках даже не помышлял об уик-эндах. Чтобы постоянно отслеживать обстановку в стране и в Москве, я дал команду установить в моем кабинете телевизоры и настроить их на разные телеканалы. Не без труда мои помощники разыскали четыре телевизора туристического типа, но и это стало серьезным подспорьем в нашей работе: нередко репортеры подбрасывали полицейским генералам пищу для размышлений. Ведь журналистам, в отличие от нас, удавалось довольно свободно общаться с иными оппозиционерами, а это значит, что мы могли просчитывать их возможные действия. Конечно, мы не полагались на искренность тех или иных слов, но для нас были важно понять, насколько они адекватны.

2 октября мы ощутили, что ситуация изменилась, а потому нами был создан резерв, находящийся в 15-минутной готовности, а командующий войсками Московского округа внутренних войск получил задачу на выдвижение в Москву тех частей внутренних войск, которые называются специальными моторизованными частями и несут службу в форменной одежде сотрудников милиции. Части из Владимира, Тулы, Орехово-Зуево, Сергиева Посада, учебные подразделения из Лунево и Тулы начали выдвигаться к столице. Они шли на помощь тем соединениям оперативного назначения, которые уже несли службу в Москве.

* * *

Понимая, что солдаты срочной службы отличаются от профессиональных сотрудников милиции, подчеркивалось, что они только осуществляют помощь правоохранительным органам, находясь либо во втором эшелоне цепочки, либо в самостоятельной цепочке, но не на главных направлениях. На самых опасных участках стоял ОМОН. А так как по закону за охрану общественного порядка отвечает старший оперативный начальник того субъекта Федерации, где выполняется эта задача, получалось, что именно начальник ГУВД генерал Владимир Панкратов должен был принимать те решения, которые диктовала постоянно меняющаяся ситуация.