Тяжелые звезды

Мой официальный визит в Израиль шел строго по заранее согласованному протоколу. После встречи с премьер-министром Биньямином Нетаньяху предстояла аудиенция у президента этого государства, который по существующим здесь правилам выполняет, скорее, представительские функции. Поэтому президентами Израиля становятся люди заслуженные, известные, олицетворяющие собой живую историю этого небольшого ближневосточного государства, появившегося на карте лишь после окончания Второй Мировой войны.

Как мне было известно, президент Израиля Эйзер Вейцман во время этой войны сражался в рядах антигитлеровской коалиции: был офицером, летчиком в военно-воздушных силах Великобритании.

Оказавшись лицом к лицу с Вейцманом, я сразу же почувствовал добрую человеческую симпатию, которую излучал этот пожилой, крепкий человек, представляющий, помимо Израиля, еще и поколение моего отца.

Я заметил, что во время беседы президент как-то странно поглядывал на меня, будто хотел задать не протокольный, а интересующий только его одного вопрос. В конце концов он нашел удобную паузу и очень вежливо поинтересовался: «Скажите, господин генерал, а на каком фронте в годы Второй Мировой войны вам пришлось воевать?..»

Поначалу я опешил. «То ли я так неважно выгляжу, — подумал я, — то ли президент, мягко говоря, принимает меня за другого человека…» Но потом, сообразив, что заблуждение Вейцмана основано исключительно на уважении к моему высокому воинскому званию генерала армии (он просто не мог поверить, что мне чуть больше пятидесяти лет), громко рассмеялся: «Я, — говорю, — господин президент, всего лишь 46-го года рождения… Воевать мне пришлось на другой войне. Но мой отец, он, действительно, штурмовал Берлин, служил в артиллерийской батарее».

Эйзер Вейцман несколько смутился, но мы быстро сгладили возникшую неловкость. Расстались по-дружески. Как два офицера, которым есть, что рассказать друг другу.

На обратном пути, в самолете, я еще раз вспомнил об этом разговоре и даже не улыбнулся. Скоротечное историческое время, на стремнине которого оказались я и мои ровесники в России, на самом деле вместило в себя столько событий, предательств, смертей и тревог, что их без преувеличения хватило бы на несколько человеческих жизней…

* * *

Вечером 18 декабря 1997 года в здание Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД России (Сокращенно — ГУБОП МВД РФ. — Авт.) прибыл некто Балауди Сайдулаевич Текилов, представившийся полномочным представителем Государственной комиссии при президенте России по розыску. Пояснил, что занимается проблемой обмена находящихся в Чечне заложников и предъявил удостоверение данной комиссии № 007 на свое имя. Этот же документ наделял обладателя удостоверения правом на хранение и ношение пистолета «BERETTA» № G69 451Z. Собственноручная подпись секретаря Совета безопасности РФ Ивана Петровича Рыбкина под разрешением на оружие не оставляла сомнений в том, что вышеозначенный Текилов — человек серьезный. Что дело, которым он занят в Москве, является важным и, возможно, сопряжено со смертельной опасностью.

Сам по себе этот рядовой факт обыденной милицейской жизни вряд ли бы заинтересовал меня — в конце концов, мало ли вооруженных людей проходит ежечасно через контрольно-пропускной пункт ГУБОПа на Сухаревке, — если бы не одно, выяснившееся несколько позднее, обстоятельство: Текилов с пистолетом и совбезовским удостоверением в кармане был вовсе не тем человеком, за которого себя выдавал.

В справке, которая через пять дней легла на мой рабочий стол, первый заместитель министра внутренних дел генерал-лейтенант милиции Владимир Васильев сообщал следующее: «В ходе беседы Б.С. Текилов был опознан как находящийся в федеральном розыске гражданин Рустам Русланович Хасбулатов (Не путать с Русланом Имрановичем Хасбулатовым, бывшим председателем Верховного Совета РСФСР. — Авт.), 1967 года рождения, уроженец Целиноградской области Казахской ССР…»

В ходе проверки было установлено, что Рустама Руслановича Хасбулатова, спрятавшегося под личиной Текилова, по подозрению в совершении преступлений разыскивают одновременно и Назрановский городской отдел милиции (Республика Ингушетия), и Волоколамский районный отдел внутренних дел (Московская область). Имелась санкция на его арест, а соответствующий документ обязывал каждого российского милиционера, где бы он ни находился, принять меры к задержанию Хасбулатова, подозреваемого в преступлениях, предусмотренных несколькими статьями Уголовного кодекса РСФСР.