Тяжелые звезды

Но дело было сделано, и следовало подчиниться приказу. Сам по себе он не означал для меня отставку: никто из внутренних войск меня не увольнял. Однако я не мог не замечать признаки приближающейся опалы. Некоторые генералы начали обходить меня стороной, я был отстранен от принятия каких-либо решений, а мои предложения, как мне казалось, вполне разумные, вызывали у командования реакцию отторжения.

Нерешительность, прямо скажу — пассивность, командования внутренних войск в то время можно объяснить и тем, что упомянутые мной события происходили в эпоху смены политической элиты в Кремле, а потому немного было охотников рисковать собственной карьерой, особенно если речь заходила о межэтнических столкновениях. Во-первых, было неясно, «сколько суверенитета» захотят «субъекты Федерации» и сколько его будет отпущено на самом деле. Во-вторых, участие в кавказских событиях было чревато непредсказуемостью карьерного хода: по шапке там могли дать куда скорее, чем звезду на погоны.

Более привлекательным занятием для некоторых казалось улавливание политических ветров и настроений: ведь золотой дождь должностей и званий мог пролиться лишь на того, кто вовремя примкнет к нужной команде, к нужному человеку.

В этой ситуации я счел невозможным жаловаться на судьбу и накручивать телефонные номера знакомых мне кремлевских обитателей. Тем более что формальное предложение о назначении на должность от нового командующего внутренними войсками генерал-полковника Василия Саввина я все же получил. Это была должность начальника Владикавказского высшего командного училища ВВ МВД РФ. Того самого училища, которое я окончил в 1966 году.

Я отказался и вместо этого попросил Саввина об отпуске, который полагался мне за все прошедшие годы, проведенные без дня передышки. Добросовестные кадровики насчитали мне 150 суток отпуска, а на прощание Саввин посмотрел на меня без особого энтузиазма: в списке тех, кто пользовался его доверием и мог рассчитывать на расположение командующего, генерала А.С. Куликова не было. Мы оба понимали, что разговор об училище носит формальный характер: он предлагает, а я, соответственно, отказываюсь, так как столь явное понижение в должности означало на самом деле вежливый намек, что через 150 суток Василий Нестерович не удивится моему рапорту об отставке и охотно отпустит меня на все четыре стороны…

* * *

Наверное, и мне следовало подумать после всего испытанного и прожитого за последние два года. Определиться. Оглядеться вокруг и ощутить себя в новом качестве никем не востребованного генерала-отставника, отпустившего вольную бороду. К тому же новоиспеченного кандидата наук, защитившего (успел тогда же, в отпуске) диссертацию в Институте социально-политических исследований Российской Академии наук.

Чтобы отпуск не пропал даром, поехал в Белоруссию и принялся достраивать дачу под Минском. Хотел довести ее до ума и продать, перед тем как вернуться в Ростов-на-Дону.

Дальнейшие планы связывал с этим городом. Там меня знали. Там оставались надежные друзья. Существовали даже некие договоренности о том, что после отставки я перейду на преподавательскую работу в Ростовский университет.

Что ж, вполне достойное продолжение судьбы для покинувшего службу человека. Интересная научная работа. Спокойная размеренная жизнь без тревожных чемоданов и командировок. Без штабных палаток и «вертушек», садящихся в облаке пыли. Без пехоты, которая после боя устало сползает с брони. Без того, что являлось сутью моей жизни и самой большой моей любовью.

Очень остро переживал, что там, на Кавказе, под руинами упраздненного управления остались не у дел толковые боевые офицеры, опыт которых был просто бесценен. Поэтому очень обрадовался телефонному звонку генерала Льва Сергеевича Шустко, командующего войсками Северо-Кавказского военного округа, который предупредил меня о том, что в Ростов-на-Дону вскоре должен прилететь вице-президент России Александр Руцкой. Лев знал, что я в свое время отправил Руцкому телеграмму, в которой просил сохранить хотя бы оперативное звено управления. Такой ансамбль штабных операторов не сразу соберешь: каждый из них мастер в этой области военных знаний. Эти люди могли бы здорово пригодиться в случае обострения ситуации. В личной встрече с вице-президентом мне хотелось еще раз подтвердить, что моя позиция осталась такой же прочной и бескомпромиссной: нельзя в обстановке, по сути, предвоенной проводить на Северном Кавказе столь радикальные перемены.

Поблагодарив Шустко за полезную информацию, я сразу же вылетел в Ростов-на-Дону и встретился с Руцким. Проблема вице-президента заинтересовала. По его просьбе я детально обрисовал обстановку и даже подготовил справку. Что удивило: даже энергичное вмешательство Руцкого не дало никаких результатов. То ли медленно проворачивались маховики государственного механизма, то ли превалировали в Кремле настроения шапкозакидательские. Не казалась страшной Чечня, не анализировалась ситуация в Ингушетии, в Осетии, в Кабардино-Балкарии.