Тяжелые звезды

Я честно обрисовываю ему ситуацию: «Сергей Михайлович, я и сам рвусь туда, но меня не пускают. Министр определил, что там должен находиться как минимум заместитель командующего войсками, а я — только начальник одного из управлений…» «Так что, мне нужно выйти на Ерина?», — уточнил Шахрай. — «Подождите, пока ничего не нужно делать. Я сам доложу своему руководству. А то вашу просьбу поймут так, что я через голову командующего напросился к вам на работу. Работать я хочу. Но не хочу, чтобы меня обвинили в недисциплинированности». «Хорошо, — согласился Сергей Михайлович, — я жду два дня».

Надо сказать, что к этому времени резко изменилась обстановка и внутри командования внутренними войсками МВД России. Этому предшествовали весьма драматичные события. Во-первых, в зоне конфликта уже успели побывать три силовых министра — Грачев (Министерство обороны), Баранников (Федеральная служба контрразведки) и Ерин (МВД). Во-вторых, там, во Владикавказе, им решительно не понравился доклад, сделанный генералом Саввиным. Не понравился настолько, что Павел Грачев в присутствии самого Саввина обратился к Ерину с вопросом: «Виктор Федорович, это что твой командующий докладывает? Он же не знает обстановки!.. Он потерял управление!.. Как же так?»

Саввин намек министра обороны понял и тут же, в кабинете начальника Владикавказского училища, написал рапорт об увольнении. И после отлета министров в зоне конфликта задерживаться не стал: вернулся в Москву и пребывал в угнетенном состоянии.

«О, черт! — невольно выругался Гафаров, мой непосредственный начальник, когда я ему доложил о своем разговоре с Шахраем. — Ладно, попробую сходить…»

Действительно, Виктор пошел к командующему, но Саввин не захотел ничего предпринимать и аккуратно отстранился от каких бы то ни было решений: «Вам известно, что я написал рапорт. Я ухожу. Пусть этот вопрос решают другие».

Прибывший в главк министр внутренних дел Ерин назначил исполняющим обязанности командующего войсками генерала Вячеслава Анатольевича Пономарева. То есть Саввин, отправившийся в отпуск, номинально еще оставался командующим ВВ, но реальное управление войсками уже перешло в другие руки. Все эти перемены как бы уценили телефонный звонок Шахрая: сам он Ерину, ссылаясь на нашу договоренность, ничего не говорил, а Пономарев просто не понял ситуацию. Даже удивился: «Какой Куликов? Там уже есть замкомандующего, этого достаточно…»

При всем при этом чувствовалось, что начальника ВОГа будут менять. Шахрай, видимо, еще до разговора со мной этот вопрос принципиально решил с Ериным: «Найдите другого генерала. Надо принимать меры, надо проводить операции!», но фамилию конкретного высшего офицера не назвал. Ерин пожелание вице-премьера понял буквально и решил произвести замену по своему усмотрению.

Вскоре ко мне прошел Виктор Гафаров с известием: «Ерин дал команду, чтобы мы направили телеграмму Шахраю с просьбой заменить генерала Каплиева на генерала Зайцева».

Я отнесся к этому философски, полагая, что военная служба полна самых неожиданных поворотов и не стоит расстраиваться, если где-то в верхах что-то переиначится не в твою пользу. Все-таки Сергей Шахрай — известный политик и вице-премьер. Что ему стоит изменить собственное мнение, сообразуясь с обстановкой и с мнением президента? Наконец, есть точка зрения моего собственного командования и министра, которые считают, что мой заместитель, генерал Зайцев, находящийся в Назрани, при разрешении этого конфликта проявит соответствующую обстановке распорядительность. Поэтому с энергичностью дисциплинированного военного я принял самое активное участие в подготовке этой телеграммы: что-то формулировал и даже редактировал, пока она, подписанная Пономаревым, наконец не была отправлена адресату.

Ответ вице-премьера правительства был лаконичен и напоминал телеграммы иной эпохи, кстати, тоже очень тревожной, а потому тяготеющей к емкой, содержательной фразе: «Согласен заменить генерала Каплиева на генерала Куликова А.С. С. Шахрай».

Получив ее, генерал Пономарев, для которого точные военные слова приказа являлись руководством к немедленному действию, конечно, тут же забыл, что еще сутки назад он наотрез отказывался посылать меня во Владикавказ. Озабоченно произнес: «А. С., вам надо срочно ехать. Вот телеграмма…»

Во всем этом, конечно, был элемент неожиданности, достойный того, чтобы коридорные и кабинетные аналитики человеческих судеб, которые, разумеется, водились и в нашем главке, могли вволю поразмышлять о странном и неожиданном взлете Куликова, который, впрочем, по их оценкам, мог также легко «сгореть на межнациональном конфликте». Скорее это мне следовало задуматься, куда заведет меня телефонный звонок еще неведомого мне Сергея Шахрая и надо ли мне радоваться или, напротив, огорчаться из-за того, что вице-премьер проявил настойчивость.