Тибетская книга мертвых

Когда внимательностью человек исполнен,

Духовно значимы труды его пребудут,

Как будто эликсир коснулся их,

Что в злато хладное железо превращает.[474]

Из этих строк мы видим, что монахи мы или нет, высокое или низкое положение занимаем в обществе, богаты или бедны – все это не определяет, насколько хорошо мы способны практиковать Дхарму. Мы знаем многочисленные случаи с совершенными практиками, которые не были монахами. Некоторые были царями, иные министрами, а иные самыми обыкновенными людьми. Высоко или низко стоящие в обществе, они завершали духовное продвижение, если посвящали себя правильной практике.

В момент смерти не имеет значения, монах ты или мирской человек, богатый или бедный. Что действительно учитывается, так это состояние твоего ума. Если к моменту смерти человек создал состояние ума, обладающее ясностью, контролем, любовью, мудростью и т. п., то жизнь прожита не зря. Если же смятение, привязанность, беспомощность, страх, отвращение и темные устремления довлеют в потоке вашего сознания, это знак бессмысленно прожитой жизни. Те, кто умирают в состоянии духовной отсталости и неведения, будь они аристократы или нищие, богатые или бедные, монахи или миряне, попадут в низкие царства бытия, независимо от того, какое положение в обществе занимали при жизни. Когда ум отягчен грузом дурных поступков и злых намерений, он беспомощно сметается назад.

В каждое мгновенье нашей жизни мы стоим перед выбором. С одной стороны, всегда есть возможность попусту растратить время или даже хуже – заняться дурным делом. С другой стороны, есть постоянная возможность заняться духовной практикой. Сам я, например, тот, кого называют Тринадцатым Далай-ламой, мог бы легко вести ленивый, потворствующий слабостям образ жизни. Как религиозный и светский глава страны, я легко мог бы ничего не делать, а лишь сидеть и придумывать способы развлечений. Но поскольку я чувствую, что могу кое-что сделать на благо практики буддизма в народе, а также чувствую, что я должен что-то предложить стране, приняв некоторую социальную ответственность, я прилагаю все возможные усилия в этом направлении в надежде, что смогу по крайней мере коснуться праха у ног прежних Далай-лам.

Человеческая жизнь столь драгоценна, что, достигнув ее, нам следует отвернуться от восьми мирских воззрений и вместо этого сделать нашей главной задачей преследование духовных целей. Если мы встретили духовного учителя и получили от него наставления, нам нужно приложить все усилия для усердной практики.

Все живые существа имеют природу будды, семена пробуждения в потоке своего сознания. «Сутра о мудрости благородного воителя» утверждает[475]:

Ум есть источник,

Где мудрость родится.

Не ищи Будду

В любом другом месте.

Семя совершенной мудрости всегда в нас. Удобренное силами добродетельной жизни и увлажненное освежающей влагой изучения, обдумывания и медитации, поддерживаемое законом причин и следствий, оно прорастет и расцветет. Тот, кто с неустанной энергией и умением прилагает все силы, может достичь полного пробуждения за одну жизнь. Те же, кто практикуют более умеренно, увидят, что практика их растет от одной жизни к другой, пока наконец все прекрасные качества будут развиты и они достигнут пробуждения.

Как я сказал раньше, основное устремление махаяны – это развитие бодхичитты. Поэтому в начале каждого действия мы должны думать: «Пусть этот мой труд создает благо и послужит просвещению ради спасения всех живых существ». Это превращает любые действия в поступки бодхисаттвы. Во время действия мы должны медитировать на бодхичитту пробуждения и пустотность природы трех видов: деятеля, действия и объекта действия. Наконец, когда действие завершено, мы должны запечатать его посвящением бодхисаттвы: «Пусть это действие создаст счастье и просвещение для спасения мира».

Лама Цзонхава писал[476]:

Милосердная мысль бодхисаттвы есть высший метод,

Превращающий все добродетели в причины пробуждения.

Видеть три вида действия чистыми —

Это сама суть пути.

Поэтому запечатывай действия в начале, середине и конце

Устремлением сострадания бодхисаттвы,

Соединенным с видением пустоты, свободным

От схватывающего «есть» и «не есть».