Tierra de Esperanza

Отпрянув на мгновение от девушки, я легко снял с нее рубашку, оставив в полупрозрачном кружевном лифчике, и снова мои руки заскользили по ее спине, вызывая мурашки на нежной девичьей коже. Анюта разделила мои чувства и, сняв с меня футболку, доверчиво прижалась к моему обнаженному торсу. Тепло ее прикосновений проникло мне в душу, и я отдался этим ощущениям полностью. Мы не прекращали исследовать изгибы наших тел, с каждым мгновением погружаясь все глубже в свои чувства. Наши поцелуи наполнялись все большей страстью, и мы потерялись в объятиях друг друга, забывая об окружающем нас мире.

В эти волшебные моменты первой любви, я осознал, что мы не только физически близки, но и связаны между собой эмоционально. Это не просто акт какой-то первобытной страсти, это единение двух сердец, двух душ, двух людей, и безграничное доверие друг другу. Мы наслаждались прекрасными моментами, погружаясь в бездонный океан чувств и эмоций. Первый опыт любови захватил нас обоих без остатка, мы как будто падали в бесконечный колодец, испытывая состояние невесомости. Наши губы слились в сводящем с ума поцелуе, а тела прижались друг к другу так, что уже казались единым целым. Взгляды наполнились желанием, а дыхание с каждым мигом становилось все более прерывистым и тяжелым. Наша одежда валялась в ногах, превратившись в абсолютно ненужные атрибуты цивилизованного мира.

Я с трудом оторвался от губ лежащей рядом девушки и лежа любовался ее светлым личиком, прикрытыми глазами, нежными и чувственными, слегка приоткрытыми в легкой улыбке, губами. Мы снова целовались, я нежно покрывал поцелуями губы, лицо, шею и грудь любимой, каждый раз вызывая у нее вздохи блаженства. Анечка полностью доверилась мне и отдалась этим прикосновениям, позволяя себе наслаждаться мгновениями любви. С каждой минутой мы осваивали новые грани нашего телесного единения. Я покрывал поцелуями каждый сантиметр ее тела, мне это до безумия нравилось и вызывало взрывы чувств и желания. Я узнавал ее тело, и она полностью доверилась мне.

Наши движения стали все более согласованными, все более интенсивными, и мы полностью погрузились в водоворот страсти и наслаждения. В этот момент мы были одним целым, а время, пространство и все прочее исчезло. Я чувствовал себя на пике блаженства, во мне взорвалось огненным шаром неземное наслаждение. Анюта, что-то тихонько шептала мне на ухо, но я не понимал ее слов, только слышал нежный шелест и чувствовал тепло ее дыхания…

Как в хижину попал этот огромный и бесцеремонный пес, я даже представить себе не мог. Возможно мы не закрыли за собой двери. А может он проник в одно из окон, на которых были только бамбуковые занавески. Увидел я черное чудовище только в тот момент, когда зубы его пасти, похожей по размерам на маленький чемодан, сомкнулись у меня на руке. Злобный пес потянул меня за руку с такой силой, что едва не стащил с постели.

— Вставай парень, уже пора, — прорычало это животное сквозь сомкнутые на моей руке мерзкие клыки, — вставай, хватит дрыхнуть.

Сознание на мгновение сделало паузу и тотчас же вернулось ко мне вместе с открывшимися глазами. Рядом с кроватью стоял Михалыч и тормошил меня, держа за руку.

— Вы, что, решили на пожарников сдавать? — он снова потянул меня за руку, — все уже в сборе, только вы дрыхнете без задних ног.

— На пожарников… без задних ног… — машинально повторил я, — а у меня только передние…

— Марк, просыпайся и девушек поднимай, — Липский, наконец-то, отпустил мою руку, — ждем вас через пять минут в верхнем зале.

Так это был всего лишь сон! Разочарование, ведром холодной воды, окатило меня с головы до пяток. Все это только приснилось мне! Я огляделся вокруг. Мы были в спальном помещении нашего подземного убежища. Анюта мирно посапывала в своей кровати, как будто с вечера улеглась там. Я даже не смог вспомнить момент, как мы с ней вчера расстались. Но я ведь помню. Она была рядом… Внутри меня гигантской волной, подобно цунами, поднимался протест против несправедливости этой минуты. Как так, ведь я еще ощущал дыхание Анюты на своей щеке и вкус ее нежных губ. Но мгновения нашей близости ушли безвозвратно вместе с остатками сна.

— Сейчас, только девочек разбужу, и мы придем, — ответил я Михалычу и поднялся с кровати.

Минут через пятнадцать мы, досыпая по дороге, гуськом поднялись в верхний зал. Там уже собрались все «старшаки» и даже Мерзкий сидел в дальнем углу возле шкафа, потирая запястья, как будто его только что развязали. На столе стоял кофейник и несколько кружек из нашего туристического набора.

— А пацаны-то зачем? — недоумевающе протянул бандит.

— Присаживайтесь, ребятишки, — кивнул нам abuelo Vlad, — у нас с ребятами все на равных, так что тебе их придется потерпеть, — бросил он Мерзкому, — а вы наливайте кофе, берите бутерброды.

Мы не заставили себя уговаривать, расположились рядышком и попивая свежесваренный кофеек, прислушались к разговору наших старших compañeros. Как я понял, разговор только начался, а пленника недавно привели из комнаты, куда его вчера «пристроил» Липский.