Тигр! Тигр! (сборник)

Когда бледный труп со свинцовой кожей появился в Звездном Зале, Йанг-Йовил понял неминуемость поражения. Он не мог соперничать одновременно с тремя такими людьми. Он встал.

– Переговоры закончены. Я беру ордер на арест Фойла. Что касается Разведки, переговоры окончены.

– Капитан Йовил уходит, – обратился Престейн к офицеру джант-стражи, приведшему Дагенхема. – Проводите его через лабиринт.

Йанг-Йовил отвесил короткий поклон, а когда офицер двинулся вперед, посмотрел прямо на Престейна, иронично улыбнулся и исчез со слабым хлопком.

– Престейн! – воскликнул Банни. – Он джантировал! Координаты этой комнаты не тайна для него! Он…

– Очевидно, – ледяным тоном отрезал Престейн. – Офицер, сообщите начальнику стражи. Координаты Звездного Зала больше не секрет; даю сутки на их изменение. Теперь…

– Подождите, – сказал Дагенхем. – Надо заняться ордером.

И без извинения или объяснения он также исчез. Престейн поднял бровь.

– Еще один, – пробормотал он. – Но у этого, по крайней мере, хватило такта хранить свою информацию до конца.

Вновь появился Дагенхем.

– Не имеет смысла тратить время на лабиринт, – сказал он. – Я принял меры. Йовила задержат – два часа гарантировано, три часа вероятно, четыре возможно.

– Как? – поразился Банни.

Дагенхем холодно улыбнулся.

– Стандартная операция «Курьеров Дагенхема», ВФБК: веселье, фантазия, беспорядок, катастрофа… Нам нужны все четыре часа. Проклятье! Я разладил ваших кукол, Престейн. – Роботы внезапно начали подергиваться, словно в припадке – жесткая радиация Дагенхема поразила их электронные мозги. – Мне пора.

– Что с Фойлом? – спросил Престейн.

– Пока ничего. – На лице Дагенхема снова появилась страшная улыбка. – Он действительно уникален. Я перепробовал все обычные методы и наркотики… Ничего. Снаружи – всего лишь заурядный космонавт… если забыть татуировку… но внутри – он из стали. Что-то завладело всеми его помыслами, всем существом, и не отпускает.

– Что же? – спросил Шеффилд.

– Планирую узнать.

– Как?

– Не спрашивайте – станете соучастником. Корабль наготове?

Престейн кивнул.

– Если нам удастся найти «Номад», но действовать придется быстро. Законники готовы, Шеффилд?

– Готовы. Надеюсь, что они не понадобятся.

– Я тоже надеюсь. Ждите инструкций. Фойл долго не выстоит.

– Где вы его держите?

Дагенхем покачал головой.

– Это помещение ненадежно.

Дагенхем джантировал Цинциннати – Нью-Орлеан – Монтеррей – Мехико и появился в психиатрическом крыле гигантского госпиталя Объединенных Земных Университетов. Крыло – едва ли подходящее название для целого города в маленькой стране госпиталя. Дагенхем возник на сорок третьем этаже терапевтического отделения, где в изолированном баке плавал без сознания Гулливер Фойл. Рядом стоял солидный бородатый мужчина в халате.

– Привет, Фриц.

– Привет, Саул.

– Хорошая картинка – главврач обхаживает для меня пациента.

– Мы у тебя в долгу, Саул.

– Хватит об этом, Фриц. Я не облучу твой госпиталь?

– Здесь свинцовые стены.

– Готов к работе?

– Хотел бы я знать, за чем ты охотишься.

– За информацией.

– И собираешься для этого превратить терапевтическое отделение в камеру пыток? Почему не использовать обычные наркотики?

– Все испробовано. Бесполезно. Он не обычный человек.

– Это запрещено, ты же знаешь.

– Передумал? За четверть миллиона я могу продублировать твое оборудование.

– Нет. Саул. Мы всегда будем у тебя в долгу.

– Тогда начнем.

Они выкатили бак в коридор и далее – до комнаты площадью в сотню квадратных футов и с мягкой обивкой стен. Театр Кошмаров – один из малоизвестных терапевтических экспериментов – появился на свет в результате ранних попыток лечения шизофрении методом шока с целью заставить больного вернуться к реальности, превратив его воображаемый мир в пытку. Однако связанные с этим эмоциональные перегрузки пациента были признаны слишком жестокими.

Проекторы очистили от пыли и подготовили к работе. Фойла извлекли из бака, сделали ему стимулирующий укол и оставили на полу. Бак удалили. Свет выключили. Затем вошли в скрытое контрольное помещение и включили проекторы.

Каждый ребенок считает, будто его воображаемый мир уникален. Психиатрам же известно: радости и ужасы личных фантазий – общее наследство всего человечества. Терапевтическое отделение Объединенного Госпиталя записало эмоции на тысячах километров пленки и создало всеобъемлющий сплав ужаса в Театре Кошмаров.

Фойл очнулся в холодном поту, так и не поняв, что вышел из забытья. Его сжимали в клещах, кидали в пропасть, жарили на костре. С него содрали кожу и кислотой выжигали внутренности. Он завыл. Он побежал – вязкое болото обхватило его ноги. И какофонию скрежета, визга, стонов, угроз, терзавшую его слух, перекрывал настойчивый голос:

– Где Номад, где Номад, где Номад, где Номад?

– Ворга, – хрипел Фойл. – Ворга.

Его защищало собственное сумасшествие. Его собственный кошмар создал иммунитет.

– Где Номад? Где ты оставил Номад? Что случилось с Номадом? Где Номад?

– Ворга! – кричал Фойл. – Ворга. Ворга. Ворга.

В контрольном помещении Дагенхем выругался. Главврач, управляющий проекторами, взглянул на часы.