Тигрушка

И ребята смотрят на меня как ошпаренные (такая девочка, думают они, и как одета, бывают же счастливцы, которые с ней, но она не для нас, дочь или жена академика… или сама мотается по заграницам, но такая девочка, откуда Руслан ее знает, наверно, делал профилактику машины у ее отца, но все равно ему повезло, такая девочка!). Вот что они думают, хотя молчат, но я-то их знаю. И мы идем на станцию, потому что надо менять колеса одному частнику, и говорим: хорошо, что успели в магазин, а Петька дурак, что пьет с утра, так загнуться можно.

«Ничего, пройдет, – говорит Петька. – Ну, а все-таки, кто эта девочка?»

«Эта? – Я невольно делаю паузу. – Моя бывшая жена».

8.

Вот идет высокая, очень стройная, очень молодая девушка. Вы отмечаете про себя, что она здорово одета и ноги у нее прямые, чулки дорогие, капроновые, туфли на высоких каблуках. Она прямо и уверенно глядит перед собой своими невинными голубыми глазами. Она прошла мимо, и десятки мыслей проносятся в вашей голове. Вам представляется, что она спешит на веселую вечеринку или, может, романтическое свидание в парке, у клумбы гладиолусов. Или просто идут воспоминания, как говорится, давно прошедших лет, и вы, старый, больной человек, смотрите вслед этой девушке и думаете: вот так идет молодость. И много хороших чувств пробуждает в вас эта случайная встреча. Отлично, теперь продолжайте свой путь. Не вздумайте следовать за девушкой. Иначе могут пропасть и романтика, и красота. Вдруг девушка проведет весь вечер в душном зале, где будет скучно и нудно танцевать польку-бабочку под оркестр пожарников? Ей-богу, ступайте лучше своей дорогой, с вас вполне достаточно, что вы вдохновились появлением прекрасной незнакомки.

Но в семнадцать лет я не знал всего этого, и что мне только не представлялось, когда вечером Алла, нарядная и взволнованная, спешила куда-то из дому. Какие только кошмары не снились мне потом по ночам!

А сколько страдания мне приносили совершенно невинные вещи – например, обещание Аллы зайти ко мне днем домой. Ей это нужно, должен помочь по истории.

У меня уже заготовлен легкий, небрежный разговор (в меру остроумный, но с намеками) и раскрыты нужные страницы книг. Ждешь. Через два часа уходишь на улицу (дверь не запираешь, на столе записка). Через полчаса возвращаешься, подходишь к собственной двери. Сердце попеременно ударяет то в пятки, то в затылок. Естественно, никого. Твердо решаешь послать все к черту. Но через двадцать минут звонишь. Аллы нет дома. Ждешь. Вздрагиваешь, когда хлопает дверь на лестнице. Берешь себя в руки: всё, пора рвать, хватит терпеть издевательства.

На следующий день, взмыленный, прибегаешь после уроков. Ждешь. Потом приходишь к выводу: всё кончено. Если придет, извинишься и вежливо выпроводишь. Баста! И никогда не будешь звонить и никогда не будешь встречаться.

На третий день ползаешь по стене. Звонишь. Алла у телефона. Привет, привет! Шутливый упрек: дескать, так тебе и надо. Она разговаривает как ни в чем не бывало. Опять она победила.

На рынке в Коптеве я купил заезженную пластинку «Зачем?». Кручу ее с утра до вечера. Серьезная классическая музыка меня уже не интересует.

И так проходит зима, и на весенних бульварах гуляют парочки, и в темных аллеях целуются, а ты уже плюнул на медаль (какая медаль, если вытягиваешь только на четверки; люди грызут науку, ты же раскрываешь книгу, а глаза в потолок!). Что будет впереди? Хорошо, что есть ребята. Хорошо бы нам поступить в один вуз. Но вряд ли. Всех тянет в разные места. Неужели мы так и разбежимся? И кончится наша дружба? Не может этого быть. Как они мне нужны все! А кем ты хочешь стать? Не знаешь. Всё смутно.

А в голове звучит приторный голос певицы: «Зачем смеяться, если сердцу горько?» Смеяться полезно, физиология, а сердцу не может быть горько, это просто насос для перекачки крови. Оно не может ничего чувствовать. Медицина. Факт. «Зачем встречаться, если ты грустишь со мной?» Это так модно и так романтично. Печорин с дьявольской усмешкой. Не просто Руслан Звонков, десятиклассник, не примечательный ни в каком отношении, а юноша с прошлым. «Зачем играть в любовь и увлекаться, когда ты день и ночь мечтаешь о другой?» Ну, если танцевать лихо на вечерах с незнакомыми школьницами, назначать им свидания и вдруг не приходить в условленный час называется играть в любовь, то пожалуйста. А насчет «дня и ночи», то ведь когда-нибудь, лет через сто, за семейным обедом я, почтенный муж и отец, должен же заявить нравоучительным тоном: «Семнадцать лет – возраст… гм… понимаю. Помнится, я сам…»

А впрочем, еще никто не знает, что будет в будущем. Лет через сто станешь генералом или профессором, всеобщий почет и уважение. И тогда никто не вспомнит, что ты когда-то был маленьким и некрасивым мальчиком, и вообще… Но это будет лет через сто. А сейчас? Нам ли ходить и вздыхать о красивых девушках? Зачем?