Тихая сатана. Кража. Сенсаций не будет

«Трудный» подросток обычно делает недозволенное вовсе не потому, что оно ему приятно. Но он хочет во что бы то ни стало выделиться, произвести впечатление. В школе он не отличается ни примерным поведением, ни хорошей успеваемостью, ему кажется, что дома на него тоже не обращают должного внимания и не понимают его.

«Трудные» ребята с детства испытывают сильный голод к вниманию, уважению, любви. Макаренко строго учитывал это и строил свои отношения с воспитанниками на доверии, большом внимании и полном уважении к их личности. Он позволял себе забыть все плохое, что было в судьбе подростка, и такой подход оказывался наиболее плодотворным…

Недавно я получил письмо от учительницы Людмилы Петровны Филатовой.

«Я прочитала вашу статью в журнале. От первого до последнего слова с ней согласна. Но пишу не поэтому. Есть в статье мысль, которая последнее время не дает мне покоя: преступления зачастую совершаются людьми с узким кругозором и неразбуженным чувством прекрасного. Для меня это не абстрактное утверждение.

Дело в том, что есть у меня ученик – Павлик. Он самая большая моя забота и беда. Конечно, он «трудный». Курит с 7 лет. Частенько его уличали в воровстве. Правда, перейдя в IV класс, перестал. А воровал он много и многое, начиная от кошельков, оставленных в сумочках, и кончая фотоаппаратами в городской редакции. Я даже к психиатру тогда обращалась, но он сказал, что в таком возрасте (а мальчику было 9–10 лет) не лечат. Постоянно нелепо нарушает дисциплину и схватывает немало двоек, особенно по языкам.

Он не способен радоваться тому, чему радуются его одноклассники, порой совершенно не может воспринимать произведения музыки, живописи: не разбужено чувство прекрасного. На мой вопрос, какую книгу для дошкольников он помнит, Павлик назвал ту, которую сам прочитал. Родители ему не читали. Они с ним не занимались. Зато отец привозил собранные отовсюду банки, бутылки. Их мыли, несли сдавать, а на вырученные деньги покупали спиртное. Пьяный отец начинал дебоширить, лез с кулаками на всю семью, разбил однажды бутылкой голову маленькому Павлуше. Мать – труженица, но безвольная, всепрощающая женщина. Есть старшая сестра, учится в профтехучилище – выросла благополучной девочкой. Но вот Павлик… Директор школы ждет, когда ему исполнится 14 лет, чтобы отправить в колонию. Не упрекайте его. Павлика знает весь город: и детская комната милиции, и комиссия по делам несовершеннолетних, и школьный совет общественности. Но я уверена, что мальчика колония не исправит, а только научит еще большему. Он легко идет на все плохое. Когда что–нибудь в микрорайоне случается – ко всему причастен и Павлик: и побеги с уроков, и путешествия по подвалам, и даже попытки пить нашатырно–анисовые капли.

Так что же делать? Отправить в интернат? Но туда нужно заявление родителей, а мать хоть и дала согласие на совете общественности, но всеми силами оттягивает время отправки.

Одно мне кажется необходимым: вырвать ребенка из–под влияния его семьи. Поместить его в такой коллектив, где будет нормальный режим, высокие требования, постоянное внимание и настоящая забота. Я сделала много попыток занять его работой в кружках. Но ни в кружках, ни в секциях он не удерживался больше одного–двух занятий. Ему все быстро надоедало, а заставлять себя он не научился. Чем он интересуется? На уроках труда явно скучает, на математике бессмысленно моргает глазами и ищет повода ускользнуть с урока. Ему нравится только бегать, шуметь, курить. Всеми делами, которыми занимается класс, он не интересуется.

Почему я вам написала такое сумбурное письмо? Может быть стоило повременить или не писать вовсе. Может быть. Но я надеюсь, что в Вашей практике были похожие случаи и Вы сможете помочь советом».

Это письмо меня взволновало не только потому, что в нем рассказано о трудной судьбе маленького человека. Оно особенно взволновало меня напряженностью и глубиной вот этих самых чувств – ответственности и тревоги. Потому что самое, по–моему, сегодня главное – уметь испытывать эти чувства и проявлять заботу, когда сталкиваешься с ребенком, особенно с «трудным», чье поведение обусловлено педагогической запущенностью или, наконец, отклонениями в состоянии здоровья, с детьми, чья психика неуравновешенна, чья нервная система травмирована неблагополучными ситуациями.

Единой причины, делающей ребенка «трудным», нет. Как нет и единого рецепта, превращающего его в послушного, исцеленного от недуга безнравственности. Но несомненно одно: неблагоприятные ситуации, утяжеленные слабостью общественного контроля, формализма в подходе к воспитанию, играют пагубную роль в жизни подростка.