Тихая сатана. Кража. Сенсаций не будет

«Довожу до Вашего сведения, что ученик ГПТУ N 2 Поляков Николай, проживающий по ул. Кооперативной, дом 17а, ежедневно вечером и днем приходит в школу N 11 и безобразничает. Открывает классные комнаты, в которых идут занятия, выкрикивает, ломает мебель. Открывает учительские столы. На все замечания учителей и работников школы не реагирует, грубит, хамит и матерится. В январе и марте месяцах поломал штакетник у школы. 10 марта пришел с товарищами в школу, где хамил, а когда его выгнали из школы, он вместе с товарищами сломал клен в сквере школы. 7 марта Поляков явился в школу (это было в выходной день), безобразничал и на все просьбы и уговоры техслужащих школы не ушел из школы.

Учителя и родительская общественность просят Вас принять меры к подростку Полякову и оградить школу от дальнейшего посещения ее Поляковым. Дать возможность учителям и техслужащим спокойно работать вечером и в выходные дни.

Просим Вас обязать родителей возместить убытки, причиненные Поляковым школе. А именно: восстановить штакетник и зеленые насаждения в сквере школы.

Школа и родительская общественность исчерпали все воспитательные вопросы с подростком и его родителями».

Оставим в стороне безграмотность и корявость стиля этого письма, обратимся к сути.

Прежде всего возникает, мягко говоря, недоумение: что значит «исчерпали все воспитательные вопросы с подростком»?

Или существует какой–то вполне авторитетный и апробированный «вопросник» с ответами, как поступать в каждом отдельном случае?

Давайте разберемся.

«Приходит в школу вечером и днем…» Не потому ли это, что школа тянет и частица души четырнадцатилетнего мальчишки осталась в ее стенах? «Грубит, хамит…» Только ли потому, что не воспитывали дома? В школе тоже должны воспитывать. А в школе хотели работать «спокойно».

Поистине трудно верить в то, что школа и ее педагогический коллектив «исчерпали все воспитательные вопросы» (???). Требующим «возместить убытки» за поломанный штакетник хотелось бы напомнить и о том ущербе, который приносят обществу решения об отчислении «трудных» из школы.

Есть еще в наших школах иногда стремление во что бы то ни стало иметь благополучные показатели по успеваемости. Ради этой бумажной отчетности и стараются отделаться от «трудных», принося человека в жертву цифре.

Школьный отсев – важная проблема. В уголовном розыске это чувствуют особенно остро: большинство преступников – люди с низким образованием, узким кругозором и неразбуженным чувством прекрасного. Поспешное выдворение из школы и устройство «трудных» на работу на завод или на фабрику – не лучший выход. Не получив нравственной закалки в школе, такой «трудный» преобретает определенную материальную и моральную независимость. С этим надо считаться. Слишком часто такая независимость оборачивается большим злом.

Однако не нужно понимать меня так, что школа не всегда справляется с разлагающим вирусом моральной распущенности ребят. Я так упорно акцентирую внимание на недостатках школьного воспитания потому, что именно на школьные годы приходится критический возраст подростков, самый сложный в жизни период становления характера. Само формирование личности происходит в непосредственном контакте подростка с его окружением, от того, какое окружение изберет он, кто будет его наставником, зависит многое, а ведь именно в школе подросток проводит ежедневно по пять–шесть часов. Кому же, как не школе, направлять его развитие, его формирующуюся систему оценок, учить его «разумному, доброму, вечному». Мне думается, что одно из «слабых мест» школы (и об этом много уже писали!) состоит в том, что далеко не каждый учитель сочетает в себе талант предметника и воспитателя, случается, иные, вполне хорошие преподаватели видят в подростке только успевающего или не успевающего по их предмету ученика, первого поощряют и не скрывают недоброжелательства ко второму. Конечно, я не склонен защищать нерадивых учеников, я только еще раз хочу напомнить, что плохой ученик – это еще не плохой человек и оценка знаний не может становиться оценкой личности.

Ничто так не ранит в детстве и отрочестве, как незаслуженное пренебрежение, несправедливость. И если ребенку, споткнувшемуся на не всегда гладком жизненном пути, руку помощи первой не протянет школа, вооруженная богатым опытом педагогических знаний, то кто же сделает это вместо нее?

Однако – и я хотел бы особо подчеркнуть это – не стоит забывать, что при всех случаях влияние школы на подростка не первично: в первый класс он приходит уже с определенным представлением о вещах, сложившимся за семь лет жизни в семье, с родителями. Поэтому, когда мы говорим, что воспитание должно решаться общими усилиями школы и семьи, не надо забывать, что первую роль в этом процессе все–таки играет семья.

От родителей, от старших братьев и сестер маленький человек получает первые уроки жизни. Первые уроки самовоспитания.

Из отчего дома подросток приносит в школу свой нравственный багаж, заложенный в него еще в тот период, когда родительские руки направляли первые шаги, помогали удерживать равновесие.