Тихие шаги в темноте

Ответом вновь была тишина, какая-то сумбурная тишина, без тени логики и здравого смысла. Он затих, не вдыхая и не выдыхая, прислушиваясь к темноте. Не было ни звука, хотя он мог слышать, как бьётся его собственное сердце и как шуршит кровь по венам, однако больше он ничего не слышал. Тогда он потянулся рукой к тумбочке напротив, дабы включить лампу. Рука долго шарила по прохладной деревянной поверхности в поисках шнура и выключателя на нём, пока, наконец, не было обнаружено продолговатое пластиковое устройство с кнопочкой на нём.

Щёлк!

Сразу в сантиметре от тумбочки на кресле-качалке сидело нечто, оно не было живым. Это был полуразложившийся труп, судя по нарядам, женщины в возрасте. Кожа на голове растворилась, превратившись в кровавое месиво с ползающими там тонкими белыми червями. Черви были длиной около десяти сантиметров каждый и двигались они медленно, сливаясь при быстром взгляде с волосами. Руки были отъедены и валялись тут же неподалёку, покрываясь зеленоватым мхом. Из груди сквозь толстую кофту пробивалась белая кость — ребро. И какая-то небольшая тварь, похожая на ящерицу, копошилась в горле у женщины.

Он смотрел на это, в ужасе сдерживая рвотные позывы. Его трясло и колбасило, но он не смел двинуться с места или пошевелиться. Тварь-ящерица вдруг приостановила свои работы в горле и взглянула на него, прищурив один глаз. Он чувствовал, как по щеке сползает крупная капля пота, пощипывая кожу. Он закрыл глаза руками.

Глава 2

Синдикат

Часть 1

«Антропогенный фактор»

"Иногда бывает трудно быть тем, кем ты быть не хочешь. Странно иногда также хотеть быть тем, кем тебе никогда не стать. Смешное стечение обстоятельств, а может чей-то злой умысел, но этого я так и не понял. Даже сейчас, когда я пишу эти строки, мне кажется, что это было будто во сне, будто моё прошлое перечёркнуто, а может, его никогда и не было. Всё как-то в тумане, даже когда я изо всех сил напрягаю память, не могу припомнить чего-то чёткого. Может, оно и к лучшему.

А, впрочем, что-то меня потянуло на долгую демагогию, сейчас уже почти стемнело, а ещё столько нужно написать, ведь послезавтра идти на первый рабочий день, для этого надо выспаться.

Я с родителями живу на даче. Сейчас лето, они в отпусках, да что там говорить, почти все в отпусках. Но мать сейчас уехала к своей матери, уже давно больной и маразматичной старушке, а мы с отцом остались вдвоём. Иногда, глядя на отца не как сын, я задумываюсь о том, насколько же великого человека даровала мне судьба, хотя правильнее сказать это он сам себе меня даровал… Что-то я запутался. И сопли даже из носа жидкие потекли, как вода, даже по вкусу, если проглотишь — вода.

Отцу моему шестьдесят лет от роду, я — второй и поздний ребёнок; есть ещё старший брат, но он давно не живёт с нами — у него своя жизнь, жена, даже ребёнок малолетний. Но всё равно мой отец лучший: я так считаю, хотя давно уже не ребёнок, чтобы просто догматично считать родителей чуть ли не богами. Он очень активный, работящий и совсем не похоже, что ему уже давно пенсионный возраст пересветил. Он никогда не повысил на меня голос, даже не сказал грубого слова — всё и так понятно было по тяжёлому взгляду, по вздохам, по движениям.

Всего день назад, вот когда за окном так же опускалась ночь, пришло ко мне странной сообщение, его принёс на словах папа. Он сказал, что наши соседи переезжают, причём настолько скоропостижно, что они уже уехали, а вещи перевозят грузчики загоревшего типа. Я слышал только первые три слова: «Наши соседи переезжают», которые что-то замкнули внутри меня; остальное я слышал сквозь туман, какая-то странная и страшная картина помимо моей воли вырисовывалась перед глазами, застилая реальность. Я ничего не говорил, да, видимо, папа ничего и не спрашивал, просто зашёл проинформировать меня и тут же ушёл, сказав, что хотел.

— К… к… Ксения… — я отчётливо помню, что долго не мог сказать ни слова, а когда, наконец, смог сдвинуть челюсть, язык мне не повиновался полностью, отказываясь говорить. Даже сейчас я не уверен в том, что случилось, поэтому просто запишу всё, что знаю, пусть немного сумбурно, но мысли в моей голове ещё более сумбурны.

Меня иногда спрашивали. Вернее, даже не спрашивали, а просто рассказывали случай из жизни одного паренька, который был старше меня всего на пару лет. Суть была в том, что он выбросился из окна, но не это главное — он оставил записку, довольно аккуратную и подробную, написанную от руки на тетрадном листе в клеточку. Эта записка объясняла если не всё, то многое, думаю, нет смысла её цитировать полностью, учитывая, что она довольно объёмная, да и не помню я её. Довольно процитировать лишь немного: «У вас никогда не возникало чувства, что то, во что вы верили, пропало? Что ты живёшь, считаешь себя почти королём мира, а потом… Раз! И вдрызг. Понимаешь, что всё было игрой, и что те, на кого мог положиться, оказались лишь тенями.» Мне казалось, что в момент, когда отец выходил из комнаты, я чувствовал себя точно так же.