Тихие сказки

После первого потрясения пришла тишина и вся Бесконечность начала снова натекать в душу.

Над морем светились бескрайние зори,А сосны стояли у самого моря.И здесь обрывалась земная дорога —У самого моря, у самого Бога.Ведь некуда больше — взгляд Божий объемлетИ сосны и море и небо и землю.И здесь одного лишь душе моей надо —Самой уподобиться Божьему взгляду.

Что за маленькая фигурка движется впереди? Не то по дальнему берегу залива, не то… прямо по морю… Почти точка. Может, чайка? Приближается. Нет, не чайка — человек. Кто это? Ребенок? Старик? Женщина? Мужчина?

Он закрыл глаза. Потом открыл снова. Кто бы это ни был, пусть, пусть он узнает во мне брата по Бесконечности… Или… или это совсем невозможно?

А фигурка все приближалась. Вот уже ясно видны очертания. Девушка… Он предпочел бы, чтобы это был ребенок, или старик. Он ведь ко всем пришел, равно ко всем. Но это девушка. Идет и улыбается. И останавливается около него. «А может ее море сюда выбросило? Может русалка? Или та, что родится из пены морской? Только море спокойное — ни волны, ни пены».

— Ты откуда появилась? — Тихо спросил он. Она запрокидывает голову и отвечает:

— Оттуда, откуда все мы — из Бесконечности.

Может быть это сон? Опять сон? Или то было явь, а теперь сон? Но нет, это не может быть сном. Бесконечность не снится. Бесконечность — это явь. И явь — это Бесконечность.

А она… она, точно морской пеной, вся обрызгана Бесконечностью. Она светится на ней, переливается, тянется вдаль… И все-таки…

— Ну да, ты из Бесконечности. Как будто из света соткана. Я вижу всё… (он уже видел девушку словно сотканную из света). Но… скажи, что тебе нужно в жизни?

— Что нужно? Да только, чтобы было то, что есть. Разве можно видеть это и не быть счастливой?

Он вздрогнул, поднял на нее глаза и вдруг закусил губу: — Так тебе никто не нужен? А когда ты молишься Богу, ты о чем Его просишь?

— Ни о чем. Он есть. Это все, что мне нужно. Остальное приложится.

— А от человека, которого ты полюбишь, тебе что-нибудь нужно будет? — продолжал он спрашивать.

— Тот, кого я полюблю… В нем все море вместится, а может, и Бог. Что же еще может быть нужно?

— И ты не хотела бы, чтобы он был твой, только твой?

— Если я его полюблю и он меня, так чего же еще?

— И ты никогда не приревнуешь его ни к кому? Не захочешь убедиться, что он любит только тебя, тебя одну?

— Меня одну? А как же это всё? — Уголки ее губ задрожали в улыбке.

— Если сердце мое все обнимет и вместит, то куда же он от меня денется? Если он любит все это так же, как и я, то куда же нам друг от друга?

Она внезапно залилась смехом, серебряным, чистым, переливчатым, точно разбросала вокруг цветы.

И — ни сюжета, ни развязки.Всё снова с новою весной.Художник смешивает краски:Меня с тобой, тебя — со мной.Какие сны, какие души,Чей образ, слово, аромат

Мне входят в ноздри, в очи, в ушиИ что изволят, то творят?Снега последние сминаяВосходят первые цветы,И птицы знают, птицы знают,Что ты есть я, а я есть ты.

Все это пронеслось в его мозгу, прежде чем он спросил неожиданно для себя самого:

— Кто ты?

— Я — никто. Может быть ты тоже никто? Тогда нас двое. Молчи.

И он замолчал.

Двое. Двое… Неужели нас двое? Двое людей на берегу Бесконечности? У самого моря, у самого Бога. Как когда-то до всей человеческой истории. Так, может быть, все можно начать сначала?

Июнь — август 2003 г.

Сказки о Томе и С тарой Девочке

Сказка о чуде или Золотая флейта

Это сказки о самом начале, о встрече…

Посвящаю эту сказку

памяти Ларисы Тулис.

Разве можно видеть дерево

и не быть счастливым?

(Ф.Достоевский. Роман "Идиот")

Говорят, чудес не бывает.

Что вы! Вы можете так говорить только до тех пор, пока не услышали Золотой Флейты. А кто Флейту услышал, с тем случится чудо.

Ее деревья слышат и потому растут. Ее солнце слышит и потому восходит. И заходит, потому что Флейта велит. И заря разливается, потому что слышит Флейту. И звезды зажигаются потому же…

Да, и мы сами на свет появляемся по Ее зову. Раз душа родилась, значит, расслышала Флейту. Расслышала, а потом забыла. А если снова расслышит, то тут же и увидит чудо. Хотя она увидит этот самый мир и ничего другого. Но разве чудо — это что-нибудь другое, а не этот самый мир?