Тихий дом

Костя не знал, что ответить. Ему надоели бесконечные расспросы, сочувственные и настороженные взгляды, перешептывания. Но хуже всего было ощущать внутри себя что-то темное. Какое-то знание, которое он не мог вытащить из глубин памяти. Что-то настолько тяжелое, невыносимое, что мозг предпочел заблокировать это.

Оставаясь здесь, в родном и знакомом с детства городе, Костя был обречен снова и снова воскрешать в памяти ушедших друзей, пытаться вспомнить, что с ними стало.

– Разумеется, нельзя ничего решать впопыхах. Тебе надо как следует все обдумать, – сказал отец, выходя их палаты. – Ты поразмысли, сын, не спеши.

Погрузившись в свои мысли, Костя не заметил, как остался один.

Он не сказал отцу – да и никому не говорил, и вообще не был уверен, что это имеет хоть какое-то значение. Но если думал о той страшной ночи, когда чудом остался жив, в голове постоянно всплывало странное слово – «вместилище».

Костя не понимал, к чему оно относится, что должно обозначать.

Чье вместилище? Вместилище чего?

Однако стоило Косте начать размышлять об этом, пробуя вызвать в памяти хоть какие-то ассоциации, как ему становилось дурно. Это был не страх, не физическая боль – скорее, неприятные, невнятные ощущения. Он вдруг чувствовал резкий, свежий запах озона (видимо, напоминание о той грозовой ночи?); ему становилось холодно – все тело застывало, леденело, будто он голышом стоял на январском морозе.

Понять, что все это значит, не удавалось. Да и стоило ли пытаться? Отец прав: есть воспоминания, которые способны причинить страдания, покалечить. Или даже убить.

Аделя больше нет рядом. Марго тоже. Пустота в том уголке души, который они занимали, и горечь потери останутся с ним навсегда. Этого не изменить, не исправить. Но ведь Костя выжил той роковой ночью – а значит, нужно жить дальше.

«Пусть мертвое прошлое хоронит своих мертвецов», – написал однажды Дейл Карнеги. Жесткая, но точная и справедливая фраза.

Живя прошлым, человек лишается будущего. Никогда не следует пытаться воскресить то, что умерло, вернуть то, что однажды ушло в небытие. Двигаться нужно только вперед – и по возможности не оглядываться.