«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

Самым серьезным доводом в пользу гипотезы об «авторе» и «соавторе» в «Тихом Доне» Р. Медведев считает наличие — как ему представляется — полярных идеологических утверждений на страницах романа. Он приводит пространные выдержки из романа, подтверждающие тот принцип художественного полифонизма в традициях Достоевского, когда автор дает возможность до конца «выговориться» каждой строчке. Р. Медведев приводит отрывок из третьей книги романа, посвященной началу Вёшенского восстания, пронизанной ненавистью к большевикам, — когда Григорий Мелехов, скрывающийся от ревкома на дальнем хуторе Рыбном, устремился в восставшие Вёшки: «Он чувствовал такую лютую, огромную радость, такой прилив сил и решимости, что помимо его воли из горла рвался повизгивающий, клокочущий хрип. В нем освободились плененные, затаившиеся чувства. Ясен, казалось, был его путь отныне, как высветленный месяцем шлях...» (3, 197—198).

А следом Р. Медведев приводит другой отрывок — из той же третьей книги, — о смерти на поле брани молодых воинов, по которым будут плакать матери, — и мать-казачка, «всплеснув руками,..

долго будет голосить по мертвому», «и где-либо в Московской или Вятской губернии, в каком-нибудь затерянном селе великой Советской России мать красноармейца, получив извещение о том, что ее сын “погиб в борьбе с белогвардейщиной за освобождение трудового народа от ига помещиков и капиталистов” — запричитает, заплачет...» (3, 192—193).

Историк Р. Медведев «не слышит» художественной полифонии, многоголосия романа «Тихий Дон». Он не понимает, как один и тот же автор может предоставлять слово для страстного призыва к борьбе против советской власти: «...Что же вы стоите, сыны тихого Дона?! <...> Отцов и дедов ваших расстреливают, имущество ваше забирают, над вашей верой смеются <...> Встаньте! Возьмитесь за оружию!» (3, 197), а через несколько десятков страниц говорить о тех, кто жил и смерть принял на донской земле, воюя за советскую власть, за коммунизм.

Р. Медведев полагает, что столь полярные утверждения в одном романе возможны, только если он написан разными авторами. Строго говоря, он исходит из того же вульгарно-механического взгляда на «Тихий Дон», что и литературовед Д*, над подходом которого к роману сам же иронизирует: «...все хорошо написанные главы принадлежат в “Тихом Доне” автору — Ф. Д. Крюкову, а все плохо написанные — “соавтору” — Шолохову». Разница только в несколько иной аранжировке такого подхода: по Р. Медведеву получается, что все «антисоветские» главы в «Тихом Доне» принадлежат Крюкову, а все «советские» — Шолохову.

Впрочем, Р. Медведев готов смириться с подобным — как ему кажется — разночтением — присутствием «антисоветского» и «советского» начал в произведении одного автора — при следующем условии: «Конечно, можно сделать предположение, что оба этих отрывка, столь различные по своей направленности и языку, написаны все же одним автором, который намеренно и наспех

включил в роман какие-то сцены в расчете на взгляды и вкус людей, от коих зависело решение о публикации романа»⁸⁷.

Это место в рукописи Р. Медведева отчеркнуто на полях жирным черным карандашом. Тем же карандашом подчеркнуты слова «намеренно и наспех», а на поле, напротив процитированного пассажа написано выразительное: «Ой!».

Рукопись книги Р. Медведева поступила в ИМЛИ в составе архива А. А. Бека, начинавшего свой творческий путь литературным критиком, причем — рьяным рапповцем, наряду с Л. Тоом и др. беспощадно критиковавшим автора «Тихого Дона» за отход от классовых позиций. Нам неизвестна судьба этой «самиздатской» рукописи, через чьи руки она до того прошла. Но тем выразительнее звучит это анонимное — «Ой!», красноречиво выразившее изумление и несогласие с той упрощенной трактовкой двух приведенных отрывков из «Тихого Дона», которая была предложена Р. Медведевым.

Следующий абзац главы 5-й в книге Р. Медведева отчеркнут тем же черным карандашом, и на полях — уже двойной возглас изумления и несогласия: «Ой-ой!». Приведем его полностью.