«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

населенные пункты, как Торжок, Пеликалие и фольварк Александровский. Видимо, со слов Иванкова, то есть — на слух, Шолохов записывал как названия населенных пунктов, так и фамилии «односумов» Иванкова по полку. Во всех случаях фамилии полностью совпадают с печатными источниками, только фамилию казака Рогачева он записал как «Рвачев». Фольварк (то есть небольшая усадьба, хутор в Польше) Александровский — это и поныне существующее местечко Александрово Варшавской губернии Нешавского уезда, на прусской границе⁷⁹. А местечко Пеликалие — это, по-видимому, искаженное название городка Пилькаллен⁸⁰, недалеко от Сталлюпенена, также в районе прусской границы.

«В разные годы Шолохов еще не раз встречался с Иванковым...»⁸¹, — замечает Сивоволов, свидетельствуя, что писатель имел возможность получать от Иванкова подробную информацию о боях в Восточной Пруссии.

Мы убедились в этом на примере описания в романе подвига Козьмы Крючкова. Но, думается, рассказы Иванкова, как и других вёшенцев, входивших в отдельную сотню 3-го Донского полка, лежат в основе и другого боевого эпизода, разворачивающегося в романе на полях Восточной Пруссии — боя под «Столыпином». Собственно говоря, именно эти два эпизода — подвиг Козьмы Крючкова и бой под «Столыпином» и исчерпывают художественное присутствие Восточной Пруссии в романе «Тихий Дон». Во всех остальных случаях речь может идти только о чисто информационных упоминаниях событий, связанных с Пруссией.

Бой под «Столыпином» — один из самых частых поводов, который использует «антишолоховедение» в споре об авторстве «Тихого Дона». Не могли пройти мимо этого эпизода и Макаровы.

Мы уже писали, что эпизод этого боя, во время которого Григорий Мелехов лицом к лицу столкнулся со своим смертным врагом Степаном Астаховым, является ключевым для развития сюжета, — в развитие прогностических слов, написанных автором еще в первой части «Тихого Дона»: «Суждено было Григорию Мелехову развязывать этот узелок два года спустя в Восточной Пруссии, под городом Столыпином» (1, 70). И вот пришла пора развязывать «узелок». «Это было, когда 12-й полк сняли с фронта и кинули в Восточную Пруссию. Казачьи кони копытили аккуратные немецкие поля, казаки жгли немецкие жилища. По пути, пройденному ими, стлался рудый дым и дотлевали обугленные развалины стен и черепичные потрескавшиеся крыши. Под городом Столыпином полк шел в наступление вместе с 27-м Донским казачьим полком. Григорий мельком видел похудевшего брата, чисто выбритого Степана и других казаков и однохуторянцев» (2, 49).

Г. С. Ермолаев первым — еще в 1982 году — высказал предположение, что речь здесь идет о восточно-прусском городе Шталлупенен (Сталюпенен)⁸², в романе — Столыпине.

Макаровы высокомерно заявляют: «Искажение названия предположительно связано с неправильным прочтением Шолоховым рукописных источников, которые легли в основу текста»⁸³.

- 641 -

Другой «антишолоховед», З. Бар-Селла, также уличает писателя в том, что он даже «не сумел прочесть название города в рукописи и, переписывая, поставил, вместо правильного (в том числе и грамматически):

“под городом Сталупенен”,

свое дурацкое:

“под городом Столыпиным”»⁸⁴.

«Антишолоховед» Бар-Селла, позволяющий себе в таком тоне говорить о Шолохове, не знает, что в рукописи «Тихого Дона» и изданиях романа значится: «Под городом Столыпином». А в черновике, как мы указывали, это место было написано даже с некоторой былинной интонацией: «...суждено было Григорию Мелехову развязывать этот узелок <...> под городом [да] Столыпином». Эта интонация как бы давала понять читателю: столь странное название немецкого города, перекликающееся с фамилией Столыпина, условно, фольклорно. Оно было навеяно устной традицией рассказов казачества после возвращения с войны о своих былых подвигах.

Страдающие эстетической и языковой глухотой «антишолоховеды», конечно же, не услышали этого «послания» автора читателю и приняли название немецкого города — якобы от имени известного русского государственного деятеля — за чистую монету, объяснив его, как это для них свойственно, «невежеством» Шолохова, его «безграмотностью переписчика». Невежество в очередной раз проявили они.

Следует еще раз подчеркнуть, что Шолохов в описании событий империалистической войны предельно внимателен к историческим и географическим реалиям того времени.

Данные позволяют утверждать, что информация о боях и передвижениях войск и, в частности, 12-го Донского казачьего полка, который входил в состав 11-й кавалерийской дивизии, исключительно точна.

В романе сказано о начале войны:

«— Война, парень!

— Брешешь?

— И вот тебе бог, вахмистр сообчил! <...>

День спустя полк выгрузился на станции Вербы в тридцати пяти верстах от границы» (1, 264). И далее:

«11-я кавалерийская дивизия после занятия Лешнюва с боем прошла через Станиславчик, Радзивиллов, Броды и 15 августа развернулась возле города Каменка-Струмилово» (1, 325).