Тихий городок

— Завидую тебе, друже. Молодой, красивый, здоровый… А тут без малого пять десятков и хвороб полно, да еще из-за чужих хлопот спать не всегда приходится. — Он улыбнулся, подмигнул собеседнику. — О тебе говорю, о твоих хлопотах. Или не ты просил меня помочь тебе связаться с полковником Суховым? А?

На лице задержанного расплылась радостная улыбка.

— Помню, что просил. Однако не думал, что сможешь так быстро помочь. Неужто разыскал полковника?

— Разыскал, друже, разыскал, покуда ты сладкие сны глядел. Ох и любите вы, молодые, поспать. Может, признаешься, что снилось? Небось батько с матерью, спаленная немцами родная усадьба?.. Эх, не то сказал. Какая же она тебе родная? Так, купленная по случаю. Родной, мыслю, до сей поры считаешь ту, в России, где родился и которую у вас большевички отобрали? Говорят, твой батько в своих краях большим человеком был? Грамотным, ученым, с положением… Между прочим, это правда, что ваш отец вывез из России большую библиотеку?

С последней фразой Шершень впился глазами в лицо собеседника. Произнесенная им часть пароля, однако, не произвела на того никакого впечатления. А может, гестаповский агент просто хорошо владеет собой?

— Библиотеку? — невозмутимо спросил задержанный. — Враки это, друже. Не до библиотеки было тогда отцу, едва семью сумел от красных спасти. Лишь фамильные драгоценности успели с собой захватить, причем это заслуга матери, а не отца.

Вот и поставлена точка в нашем знакомстве, товарищ чекист! А раз так, пора приступать к делу.

Шершень медленно снял с запястья часы, положил их между собой и чекистом. До прихода Штольце оставалось двадцать минут, и за это время он должен был успеть закончить подготовительную часть задуманной им операции.

— Теперь, друже, поговорим начистоту, — тихо заговорил эсбист. — Как мыслишь, из-за чего я стал тратить свое времечко на тебя и какого-то полковника Сухова?

С лица задержанного сбежала улыбка, взгляд из беспечного стал напряженным. Молодец чекист, сразу понял, что игра закончилась и начинается серьезный разговор.

— Из-за чего же? — прозвучал его вопрос.

— Оттого что полковник сейчас заправляет большими делами в наших лесах. И не один, а вкупе с немцами, что тыл Красной Армии тревожат. О «Вервольфе» слышал?

— Немного.

— Многого о нем никто не знает, — усмехнулся Шершень. — Так вот, полковник Сухов из этой компании. Занятная компания, не правда ли? Германец и москаль обосновались на украинской земле, вершат на ней свои тайные делишки. А меня, хозяина этой земли, ни во что не ставят, к своим секретам не допускают. Обидно это мне, друже, ох как обидно! Вот и хочу знать об этом «Вервольфе» побольше. И ты можешь и должен мне подмогу оказать. Понимаешь, к чему клоню?

— Покуда не очень.

— Все очень просто. Полковник Сухов не только тебе, но и мне потребен. За то, что я тебя с ним сведу, ты станешь при нем мой интерес блюсти. Теперь понятно?

— Понятно. Только не совсем, друже: ты и Сухов оба боретесь с большевиками, и ты же предлагаешь мне шпионить против своего союзника.

— Это уже не твоего ума дело, хлопче. Тебе надобно запомнить одно: все, что узнаешь от полковника Сухова или его дружков, передавай мне. И только.

— А не рановато ли ты начал командовать, друже? — с ехидцей спросил чекист. — В твои шпионы я еще не записался.

Справедливое замечание: уж слишком быстро начал он брать быка за рога. Почему быстро? Это при обычной вербовке будущего агента нужно обхаживать как дивчину-недотрогу, умело играть на его слабостях и применять к нему политику кнута и пряника. А в данном случае вербовкой и не пахнет: он предлагает советскому контрразведчику сделать то, от чего тот не может никак отказаться. Не может никак, ибо тогда не выполнит порученного ему задания проникнуть в «Вервольф».

Шершень поманил собеседника к себе согнутым пальцем, и когда тот приблизил к нему лицо, заговорил громким шепотом:

— Нет, хлопче, не рановато. Понимаешь, нет у тебя иного выхода? Почему? Очень просто… Кто ты для меня? Клятый москаль, который вкупе с ляхами и австрияками столько веков измывался над ненькой-Украиной. Твой батько, царский полковник, небось до своей кончины звал нас не иначе как малороссиянами, не знал, кто такие Котляревский и Шевченко, и причислял Гоголя и Короленко к русским писателям. Одна дорожка тебе за это, любый хлопче, — на тот свет. Коли не пожелаешь искупить провину своих сородичей-москалей перед Украиной, сегодня же отправишься к господу.

Шершень взглянул на часы, подвинул их ближе к собеседнику.

— Значит, так. Через двенадцать минут у меня будет начальник Сухова — офицер от СС Штольце, который верховодит здешним «Вервольфом». Не думай, что открываю тебе по своей дурости великую тайну: станешь работать на меня — узнаешь об этом и сам, откажешься — унесешь мои слова в могилу. С этим Штольце тебе надлежит отправиться сегодня вечером к Сухову со своими делами и моим заданием. А чтоб тебе не казалось, что я дюже тороплю тебя, даю пять минут на раздумье…