Тихий гром. Книга четвертая

Михаил Холопов стал с его документами Иваном Вороновым. И Антону, и Нюре, и всем, спасавшимся от властей, документы делал Иван Чебыкин, хотя и не безвозмездно. Всегда платил ему Виктор Иванович. Теперь Чебыкину не надо было подделывать ни печати, ни подписи — все в своих руках. Как ухитрился Виктор Иванович организовать эту помощь — не ведомо.

* * *

Морозным вечером того же дня, позднее обычного, в хутор нагрянула вся троица: атаман, милиционер и писарь. Но на этот раз они уже знали, что улов состоится. Не наугад ехали — главное знали. План был продуман до мелочей.

А вышло все до обидного просто. Еще накануне рано утром поднялся Кестер, в окно глянул, за речку. И приметил огонек в окошке у Даниных. Будто сатана его подтолкнул сразу! Не встают эти люди так рано, для чего же сегодня-то поднялись? Оделся наскоро, вскочил на неоседланного коня и не по хутору поехал, а в голую степь ринулся, по снегу.

Примерно с того же места, откуда Виктор Иванович, прячась, наблюдал за собственным жильем в июне, Кестер, как вампир в ночи, выслеживал добычу. Кровавой добычи жаждал он. Из темноты на свет в окне над занавеской было видно все четко, резко.

Простояв с четверть часа и посасывая погасшую трубку, Кестер видел, как несколько раз мелькнула Матильда Вячеславовна. Потом Анна дважды прошла, собираясь, видимо, во двор скотину убирать… И вот он, сам Виктор Иванович, поднялся из-за простенка, курит, закашлялся. Вылупил Кестер глазищи, круто развернул коня по старому следу и вернулся домой.

До самого рассвета потом глаз не отрывал Кестер от данинской избушки — не покажется ли там подвода. Наблюдать мешала усадьба Демида Бондаря, бывшая данинская. Виден был только уголок балагана. А деревья и кусты, которые летом закрывают все глухо, теперь проредились, и между ними на белом снегу можно было заметить любое движение. Но никто не показался там. Значит, дома прячется беглец!

Ни словом не обмолвился об этом Кестер даже с Бертой. Прибрал скотину, позавтракал и — в Бродовскую, к атаману с новостями.

* * *

Убедившись, что Виктор Иванович не сбежал в края отдаленные, начальники не стали спешить и суетиться: зима теперь, в поле не спрячешься и не усидишь там долго. На ночь все равно домой поманит, морозы-то немилосердные трещат. Знали и о давнишнем нездоровье Виктора Ивановича.

Подкатили они на другой день в вечерних потемках. Заехали к Даниным, спросили, как всегда, не появлялся ли Виктор Иванович, и вышли.

Иван Шлыков, подметая возле своего двора, заметил, что подвода от Даниных быстро отъехала, и голос Красновского вроде расслышал. Заторопился. Метлу в угол сунул и в избу направился. Да все это нескоро у него выходило.

— Яшка! — отворив дверь и силясь унять одышку и кашель, с трудом выговорил он. — Кажись, опять, милиция наехала. Поберегся бы ты.

Яшка — шубу за рукав, шапку — в охапку и — в дверь. Оделся он в сенях, на ходу. Но, выйдя во двор, увидел идущую навстречу троицу. Впереди — Красновский.

— Стой! — громко сказал он. — Ты — Яков Шлыков?

— Нет, я не Яков. Я — Семен, — не моргнув глазом, соврал Яшка.

— А где Яков? — продолжал допрашивать Красновский.

— В избе вон сидит.

И все трое начальников устремились в темные сени. А Яшка тем временем схватил в стойле лошадь, выбежал с ней на задворки, вскочил на нее и бросился по косогору возле пруда в сторону Смирновой заимки…

— Ты арестован! — глядя на Семку, с порога объявил Красновский, хватаясь за шашку.

— За что? — вопросил Семка, оробело поднимаясь на ноги за столом. Манюшка заголосила у залавка, а Леонтий сердито спросил с печи:

— Эт за чего ж вы, ироды, арестовать-то собрались парнишку?

— За дезертирство, — пояснил охотно Красновский. — Аль сам не знаешь?

— Погоди, — одернул его атаман, догадываясь об истине случившегося. — Тебя как звать? — обратился он к парню.

— Семен я.

— Да ведь вам, знать, Яшку надо-то. Он у нас ведь на службе-то в городу. А этот еще не дорос до солдатов, годами не вышел. Семка это, — растолковала Манюшка.

— А где Яков? — спросил Красновский.

— Да он только что тута был, — опять отвечала Манюшка. — Не встрели вы его во дворе-то, что ль?.. Часа за два перед вами из городу-то пришел он. Сказал, что в увольнению отпустили его.

— А раньше-то, что же, не заходил он домой, что ли? — спросил писарь.

— Когда раньше? — Манюшка уже не давала вступить в разговор Леонтию: как бы лишнего не сболтнул.

— Ну, с месяц тому назад либо с неделю?

— Нет, что вы! Ни разу не заходил. Да вы ведь сколь разов уж в месяц-то заезжали, все равно бы встрелись. Выбеги во двор, Сеня, глянь. Там он где-нибудь.

Семка двинулся было из-за стола.

— Не надо! — грозно остановил его атаман. — Пошли! — позвал он своих, поворачиваясь к двери.

Пока подвода начальников торчала возле Шлыковых, Рослов Макар заметил ее и моментально снарядил Федьку к Мирону, чтобы Степку предупредить.

* * *