Тихий Холм

На последнем слове детектив едва заметно дрогнул, но быстро взял себя в руки и мрачно кивнул. Похоже, он решил воспринимать факты как есть, не пытаясь отыскать никому не нужные объяснения. Хизер могла это только поприветствовать. Она сама пережила этот качественный переход несколько часов назад и знала, что так лучше всего.

– А у тебя какие-нибудь силы есть? – спросил Дуглас, испытующе глядя на девушку. Он быстро догадался, что просто так жертвой Богу не выбирают.

– После смерти Бога… – Хизер запнулась. Только сейчас она заметила, что из динамиков магнитолы изливается тихая и спокойная песня. Женщина страстно пела о своём одиночестве, в её голосе слышалась боль.

Сказать?

Скрывать что-либо было уже бессмысленно. Хизер медленно выговорила:

– После смерти Бога та девушка появилась снова. Совсем ненадолго, лишь чтобы отдать ребёнка, которого она держала в руках, моему отцу. Потом она умерла.

Машина вильнула вправо, хотя участок дороги был совершенно ровным. Картланд смотрел на Хизер с полуоткрытым ртом, с трудом подавляя в себе желание перекреститься. Впрочем, мог бы и перекреститься – Хизер всё равно не заметила бы. Она снова ушла в себя, в мир своих грёз и страданий. Сквозь частые всхлипы можно было расслышать её слова:

– Он любил меня, слово я была её родная дочь. Хотя никогда не знал, кто я на самом деле. Это так внезапно… У меня не было возможности… сказать… сказать тебе какой… какой… счастливой ты меня сделал…

Слёзы сорвались с ресниц и упали на гранки, лежащие на коленях – прямо на надпись, сделанную чёрной ручкой. Лист размок, смывая чернила и слова.

Боже мой, деточка, думал Дуглас Картланд, следя за мокрой полосой асфальта, освещённой жёлтым светом фар. Боже мой… Мысли путались. За всю дорогу до Тихого Холма детектив больше не произнёс ни слова.

Хизер плакала ещё минут десять. Потом она уснула. И поэтому не увидела, как гроза постепенно сменилась пеленой белого тумана.

Глава 4

– Хизер? Хизер, мы приехали. Проснись.

Она открыла глаза, закрыла. Что… Почему так светло? Где они?

Тихий Холм.

Хизер подскочила на сиденье и до хруста в позвонках вывернула шею к окну. За грязным стеклом «бьюика» плыли клубы матовой дымки, затягивающие небо и землю. Хизер сама не заметила, как на губах заиграла слабая улыбка. Она приехала. Она вернулась в родной город.

– Здесь всегда так, – хмуро констатировал Дуглас. Машина ехала по какому-то пригородному шоссе, вымощенному разломанным асфальтом, поэтому их то и дело встряхивало. – Когда я был здесь последний раз, то из-за этого чёртового тумана чуть не въехал в фонарный столб.

– Ага, – рассеянно отозвалась она, не расслышав ни слова. Детектив пожал плечами и замолчал.

Хизер прильнула лицом к стеклу. Узкие пустые улицы и скошенные здания медленно плыли мимо. Было в них своеобразное разрушительное величие… или, вернее будет сказать, величественное разрушение? Какая-то своя прелесть, вызывающая пронзительную тоску в груди. Сквозь влажные капли тумана, казалось, проступала торжественная заунывная мелодия, волнами разносящаяся над безлюдным городом. В ней слышался далёкий звон колокола и голоса людей, растворённые в пучинах колыхающейся завесы, стирающей грани между реальностью и воображением.

Все эти улицы, мостовые и площади, пропахшие древесиной и годами, осыпавшимися пеплом. Здесь ничего не изменилось, отметила про себя Хизер. В этом безмолвном городе время не имело значения. Часы, отсчитывающие сутки в Большом мире и несущие его вперёд, безнадёжно теряли свою силу в Тихом Холме. Город был навечно погружён в свои беспокойные сны, и никто не имел права в них вмешиваться.

Хизер увидела у дороги указатель, прибитый к фонарному столбу. «Историческое общество Тихого Холма – 200 метров». Стрелка указывала влево.

Натан-авеню.

Название всплыло в памяти само собой, подобно тому, как всплывает воздушный пузырь на поверхность. Да, именно здесь, на Натан-авеню, располагалось Историческое общество, построенное на месте старой тюрьмы. Это была единственная дорога, ведущая в Южную Долину из Старого Города. Она

(Алесса)

редко бывала в Южной Долине, потому как отношения между двумя частями города были напряжёнными ещё со времён Гражданской войны. Свои школы, свои больницы, свои отели, свои достопримечательности…

«Сейчас появится поворот, – сказала себе Хизер, закрыв глаза. – И улица будет называться… называться… Кэррол-стрит». В честь Дженнифер Кэррол. В голове возник чёткий образ красивой женщины средних лет, закутанной в ярко-красное ниспадающее платье. С чего ей вспомнилась именно эта особа, Хизер не знала. И знать не хотела.

– Сейчас город заброшен, – Дуглас снова решился подать голос, – здесь считай что никто не живёт. Все переезжают, и никто толком не может объяснить, почему. Странно, да?

Хизер молча кивнула. Пусть переезжают. Свои обитатели для Тихого Холма всегда найдутся.

«Парк Розовой Воды». Большая табличка.