Тихий Холм

– Да. Мы победили, – она даже удивилась, как твёрдо и красиво прозвучало это на её устах. Но раз так получается, то почему бы и нет? Дугласу совершенно необязательно знать об отчаянии и сомнениях, одолевавших её на протяжении обратной дороги в парк. Множество мыслей посетило за этот короткий срок её голову… о дальнейшей жизни, о верующих Тихого Холма, которые соберутся утром возле разрушенного святилища, о пустынных, но таких родных улицах городка… Но решающим обстоятельством, соломинкой, перетянувшей чашу весов, стал мимолётный образ отца, который посетил её после победы над Богом. В том, что это был отец, а не очередной мираж, Хизер не сомневалась. Она даже ощутила тепло его любви, на минутку заполнивший сырую комнату. Отец приходил, чтобы подбодрить её в трудную минуту. Неизвестно ещё, что было бы, если бы не это последнее свидание. Пусть недолгое, но возродившее в ней веру и стремление к жизни.

– И не называй меня Хизер, – сказала она. – Я больше не прячусь.

– Хочешь, чтобы я называл тебя, как прежде? – Дуглас нахмурился, пытаясь вспомнить свой первый разговор с Клаудией. – Как там было…

Пожалуй, тут нужно было детективу помочь.

– Шерил. Имя, которое дал мне отец при рождении.

Как только она приняла решение – спонтанно, ничего не планируя заранее, – на сердце стало легко и свободно. Что может быть логичнее, подумала она. Возвращение к истокам. Отец был бы горд её выбором. А «Хизер»… Что ж, ей никогда не нравилось это имя с ужасными уменьшительно-ласкательными.

– Шерил, – повторила она, обкатывая слово на языке. Ей понравилось, и она повторила. – Шерил.

– Ты цвет волос тоже вернёшь?

Хизер посмотрела на детектива – что он имеет в виду? Поняв вопрос, она весело рассмеялась:

– Ну не знаю. Тебе не кажется, что блондинкой быть как-то интереснее?

– Хм… – Дуглас почесал затылок. – Может, ты и права. Откуда мне-то знать?

Он усмехнулся, вспомнив, что Ричард тоже был блондином. Дугласу было приятно видеть, как она смеётся. Почаще бы тебе таких улыбок, деточка… Но даже сейчас он различал на лице девушки отпечаток страданий, перенесённых ей за цикл кошмара. Эта ночь её ещё долго не отпустит…

– Ладно… Шерил, – он шевельнулся, отгоняя прочь плохие мысли, – раз всё позади, то почему бы нам не покинуть это милое местечко? Признаться, пейзаж уже порядком приелся глазам старика.

– А ты сможешь ходить? – Хизер обеспокоенно наклонилась к нему и взяла под локоть. Дуглас потянулся вверх:

– Надеюсь с твоей помощью доковылять до тачанки, а там уже…

Он поморщился от боли, когда больная нога коснулась земли, но выпрямился и сделал первый шаг. Хизер осторожно вела его, приговаривая:

– Вот так – сюда, ещё шаг… Хорошо.

Дойдя до синей калитки, она обернулась. Обвела тревожным взглядом сломанную карусель, мерно шепчущиеся кроны деревьев и одинокий лик луны. Ждала, когда где-то между ними промелькнёт неясная чёрная тень – но ничего такого не было. Посреди мёрзлого осеннего парка гулял только ночной ветер, кружащийся в неистовом танце с самим собой… и больше никого.

ЭПИЛОГ

Цветы на сером могильном камне колыхались на ветру лепестками чашечек. Казалось, что букет, сорванный утром, ещё жив и силится пустить корни в непробиваемый мрамор. Над ними, на медной пластине (начавшей уже выцветать) было вытиснено имя отца. Его фото, где он улыбался в камеру, сидя в кабинете за пишущей машинкой. Она сама делала это фото. Правда, на остеклённом овале поместилось только лицо. Шерил вздохнула и опустилась на корточки перед могилой. Ветер перестал дуть; лепестки замерли в ожидании. Время остановилось.

Прошёл ровно год с того дня, когда не стало отца. Со дня, когда Хизер стала Шерил. Она помнила бурю, которая пронеслась над Эшфилдом той ночью – а сегодня на небе не было ни облачка. Пронзительно-синее небо уходило прямиком в бесконечность, и зелёный бархат кладбищенской травы чуть заметно колыхался под порывами ветра. Щебет голубей, ласковое тепло и золотистый диск заходящего солнца… Словно этим вечером в окраине города справлялся праздник жизни, нагло отрицающий всё то, что имело место год назад. И эта крохотная могила, одна из сотен в ряду – не более чем нелепое недоразумение. Иные могли поддаться красочному очарованию и поверить, что так оно и есть. Но не она.

Вначале люди ничем не владели. Тела их обращались в пепел; их пожирала взаимная ненависть, порождающая кровопролитные войны. Казалось, они застряли в тягучем болоте и их ничто не спасёт.