Тихий Холм

А тем временем шаги приближались. Они уже не были тихими и шаркающими – нет, теперь под ногами того, кто шёл за мной, сотрясался пол. Вряд ли медсестра могла бы делать такое – это было… что-то другое, более грозное и страшное. Я метнулся вправо, потом влево. Стена. Стена…

«Только не оглядывайся, – твердил я себе, водя рукой по стенам в поисках двери. – Не оглядывайся»…

Вот! Пальцы наткнулись на небольшое углубление. Здесь была дверь. Окись делала её невидимой, сливала со стеной. Открыть приросшую к косяку дверь было уже невозможно, но я и не собирался это делать. Коротко размахнувшись, я изо всех сил ударил ногой в дверь, и она с готовностью ушла внутрь. За ней я увидел лестницу, круто ведущую вниз, в темноту. Это была лестница в подвал госпиталя.

Выбор был невелик. Из двух зол выбирают меньшее, и я побежал в подвал по лестнице, которая напоминала поролон. Шаги того, кто гнался за мной, остались в коридоре первого этажа. Подвал выглядел совершенно обособленным пространством, разительно отличающимся от остальных этажей. Здесь не было жарко, как наверху – воздух жёг арктическим холодом, остужая мои горячие щёки. Горелого запаха не чувствовалось, но назвать свежим здешнюю атмосферу язык не поворачивался. Как и во всех подземельях, воздух был спёртым и затхлым, отдающим плесенью, и никакой мороз не спасал от едкого щекотания в ноздрях. Плюс ко всему в подвале было темно уже по-настоящему. Спустившись на тридцать ступенек, я перестал видеть лестницу и ставил ноги почти наугад. Лишь проём выбитой двери светился тусклым светом далеко наверху. Я почувствовал себя затерянным в просторах далёкого космоса. Наверняка у космонавтов, отдаляющихся от Земли, схожие ощущения.

В подвале не было мёртвых медсестёр и прочей нечисти. Зато обычных мертвецов было хоть залейся – здесь располагался морг госпиталя. Я узнал это, когда вошёл в первое же помещение и, двигаясь на ощупь, схватился за чью-то холодную ногу. Я отдёрнул руку, словно меня ударило током; кожа головы пучком собралась на затылке. Жахнулся в сторону и тут же наткнулся на ещё одну койку с мертвецом. Их было немерено. Мне предстоял долгий и нелёгкий путь обратно к двери, так как в темноте я совершенно потерял ориентацию и не имел понятия, с какой стороны вошёл. Я даже удивился: откуда в захолустной больнице столько умерших? Я же видел, что палаты для пациентов в большинстве своём пустовали с незапамятных времён. Что-то здесь не сходится…

С этой мыслью я вошёл в следующую комнату. Единственное, что я мог сказать, сделав несколько шагов – в ней не было трупов. Зато стояли большие продолговатые предметы высотой с мой рост, которые я определил как шкафы. Было похоже на склад. Да уж, без источника света скитания Гарри Мейсона стали на порядок безрадостнее. Я с надеждой встряхнул фонарик, который по-прежнему находился в нагрудном кармане. Свет не зажёгся. Нет, так не катило. Я взял фонарь в руки, вывинтил заднюю часть и вынул батарейки – здоровые круглые цилиндры, которые в наше время кажутся полным анахронизмом. Положив батарейку на пол, я присел и ударил по нему рукояткой ножа. Гладкая поверхность немного вмялась внутрь. Я продолжал долбить по батарейке, пока она не стала напоминать недоеденный огурец. Потом принялся за вторую батарейку. Всё издевательство заняло около десяти минут. Я успел хорошенько вспотеть, несмотря на собачий холод.

Вставив цилиндры обратно в фонарь, я закрутил заднюю часть. Если батарейки действительно сели, то моя хитрость должна была помочь, хотя бы ненадолго. Задержав дыхание, я нажал на переключатель… и лампа зажглась.

– Есть! – воскликнул я, вытирая пот со лба.

Ну… правду сказать, «есть» лишь более-менее. Свет был слабым и подрагивающим, то и дело уходящим в отключку. Минут через двадцать – тридцать батарейки должны были сесть намертво.

Я приблизил фонарь к шкафу. Как я и думал, это был склад медикаментов. Шкафы стояли рядами в центре комнаты. Через стеклянные двери были видны ампулы, аптечки и другие лекарства. Но пользоваться этими чудесами медицины я бы не стал даже на смертном одре – должно быть, срок годности всех медикаментов истёк во времена Святой Инквизиции. Пилюли почернели и изъелись, жидкость в ампулах побурела. Аптечки покрылись сантиметровым слоем пыли. Я с отвращением отвернулся.

«Ну что же, – подумал я, обращаясь к самому себе, – и как ты собираешься вернуться на первый этаж? Или будешь сидеть здесь до скончания веков?»

Признаться, вариант доктора Коффмана был мне ближе всего. Я знал, что рано или поздно тьма уходит, сжигая в прах все свои порождения в виде ржавых стен и невообразимых чудовищ. Вполне возможно держать оборону и дожидаться минуты просветления, чтобы выбраться…