Тихоня (СИ)

Я принюхалась – и правда, бульон. С уксусом даже. И чёрным перчиком. И как я сразу не поняла? Состояние аффекта, наверняка. Я бы постыдилась мутанта, но как то поздно уже, после того, как совращала, а после сексуальную расписку стребовала, как-то поздно уже…

- Мы куда бежим?

- Всё, прибежали… Тихо. И стой на месте, бога ради!

Урок был свеж, поэтому я и правда на месте осталась – в кустах. Кусты излюбленное место дислокации мутанта, особо густые могли даже прикрыть всю его мощь. Темно совсем стало. Елисей растворился в этой темноте, словно и не было, никогда не устану поражать я этой его сверхспособности. Я вся превратилась в слух. Сначала тихо, очень тихо, только сверчок выводил рулады по соседству и тонко звенел комар. Шум города доносился фоном, еле слышно. А потом что-то хрустнуло, раздался вскрик, следом трехэтажный мат. Приём красивым голосом, таким, от котого у баб поджилки трясутся и сразу принц на белом коне представляется. Но я то знала, что не принц там, а Гена, страшный Гена.

- Васька! – крикнул Елисей. – Выходи!

С каких пор в паре работаешь? – спросил страшный Гена.

Ответа не дождался, а потом меня увидел и сплюнул сердито. Понятно, чего сердится – мутант его в бараний рог скрутил. Я подошла, но остановилась на безопасном расстоянии, Гена все же меня пугал.

- Пошто машину попортили? – голос у мутанта обманчиво добрый.

- Знал я, что ты придёшь. Вот дядьку и посадил караулить…

- Алкоголик? – осенило меня.

Гена посмотрел на меня недобро, видимо, недолюбливал женский пол. Но говорить продолжил.

- Вот и жахнул дробью по машине два раза и разок в окно. Ездить будет твоя машинка…

Мутант толкнул Гену в спину и мы пошли. Повезли почётного пленника в плен маме. Мамы я тоже боялась – с тех пор с ней и не говорила, наверняка она пышет пламенным гневом и сразу же возьмётся за моё воспитание. Папа закормленный пельменями и тем же воспитанием тоже наверняка счастьем не лучится. И, как назло, маньяк не звонит.

Глава 16. Елисей

- Божественно! – заключил Гена и вытер рот рукавом.

Любовь Петровна буквально засветилась. Явились мы глубокой ночью, но мама моей тихони работала оперативно – морозилка была забита пельменями минимум на треть. На резонный вопрос зачем столько, она лишь плечами пожала.

- Стресс снимаю, - и вздохнула, совсем, как Васька.

Васька в этом семействе казалась подкидышем – ни на кого не похожая. Сейчас она пристыженно сидела в углу, ночью мать знатно погоняла её полотенцем, даже заступаться пришлось, дабы не прибили насмерть моё сокровище.

- Позорище мне на старости лет, - вопила рассерженная мать.

Васька уворачивалась молча и ловко. Потом я спрятал её за собой – мать уважительно притихла, посмотрела на меня снизу вверх. Вытерла тем же полотенцем испарину, выступившую на лбу после бега.

- Ну, надо так надо. Под присмотром хоть… Пельменей будете?

От пельменей я отказался. Так я ещё не работал, приходилось импровизировать на ходу. Два часа я угробил на беседу с уважаемым Геннадием. Узнал не так много, как хотелось бы, но кто и когда приносил мне искомое на блюдечке с голубой каемочкой? Спать пошёл уже светало, от усталости мутилось в голове. Немного опасался, Васька все такие рядом, но маму она похоже, боялась больше, чем меня – вела себя паинькой, то есть со всех ракурсов смотрелась хорошей девочкой. Даже шорты свои провокационные сменила на привычно унылое платье. А на завтрак нас ждали пельмени.

- Здесь будешь, - кивнул я Геннадию. – И задница твоя целее, и под рукой.

- Да я с Любовью Петровной хоть на край света… В жизни таких пельменей не едал. Любочка, ваш плен, он самый сладкий.

Любочка зарделась, Васька фыркнула, батя её насупился. Право слово, зоопарк на выезде. А ещё боюсь филиал дома два – Ангелина сумела рассмотреть в потрепанном жизнью Гене зажиточного господина, заштукатурила свои синяки, и практически вывалила грудь наружу. Так и сидели. Девять утра, мы едим пельмени, каждый думает о своём. О чем думает Васька представить страшно. Покинуть весёлую компанию я был рад.

- Забери меня с собой родненький, - взмолился отец Васьки. – Сил моих тут больше нет.

- Терпи, - коротко ответил я. – Двустволкой одной от всех не отмашешься.

Следом меня поймала достопочтимая Любовь Петровна.

- А что за ужасы такие? – шёпотом спросила она. – Что даже домой нельзя?

- Коллекторы, - ответил я первое, что пришло в голову. – Видели по телевизору?

- По первому каналу, - схватилась за сердце она. – Звери!

- Вот-вот, - подтвердил я. – А за Ваську не волнуйтесь.

Меня перекрестили – Любовь Петровна даже на цыпочки встала ради такого дела, ибо ростом была ещё меньше своей дочери. Васька уже в дверях мялась, видимо тоже уйти не терпится, из этого санаторного «бунгало» на три комнаты. Но… я ждал. Знал, что подойдёт, дождавшись своей очереди. Видимо, она была после Лины.

- Он же богатый? – тоже шёпотом, постоянно оглядываясь. Синяки зеленели из под толстого слоя косметики и вид Лина имела самый что ни на есть престранный. – Этот Гена.

- Богатый, - согласился я. – Правда упертый старый хрен.