Тимолеон Вьета. Сентиментальное путешествие

Прошло две недели. Однажды Энрико забежал к ней днем. Сначала они занимались любовью, а потом, лежа у него на плече, девушка спросила, когда он представит ее своей семье. Энрико сказал, что не собирается знакомить ее с родителями, потому что у него уже есть девушка, которая им очень нравится и на которой он, возможно, женится. Он положил руку ей на бедро, поцеловал в губы и начал говорить, какая она красивая и что он без ума от ее маленькой белой груди и золотисто-русых волос, но они должны сохранить их отношения в секрете. После секундного замешательства она влепила ему пощечину и, как был, голым, вытолкала за дверь. Розита, которая в этот момент проезжала по коридору на трехколесном велосипеде, заплакала, впервые в жизни увидев возбужденный член. Но слезы мгновенно высохли, когда потрясенная девочка заметила, как эта страшная штука обвисла и сморщилась, пока мужчина молотил кулаком в дверь комнаты. Дверь приоткрылась, и мужчине в лицо полетел узел с его скомканной одеждой. Однако Розита была уже далеко — она катила по коридору на своем велосипеде, совершенно позабыв об ужасном зрелище.

Выждав некоторое время и убедившись, что Энрико ушел, девушка оделась и пошла в бюро путешествий. Там она заказала билет на утренний рейс и вернулась в гостиницу. Девушка собирала вещи и плакала. Успокоившись, она отправилась искать фонтан.

Она сидела возле фонтана и перекатывала в пальцах монету. «Дерьмо, — пробормотала она вполголоса, бросив взгляд на фигуру в центре фонтана — какой-то бородатый урод, возможно бог, рядом с ним две здоровенные каменные бабы. — Полное дерьмо», — добавила она, глядя на дурацкие физиономии тритонов и бегущие по камням жиденькие струйки воды. Нечто подобное она видела в одном из отделов универмага «Хоумбейз», специализирующемся на торговле гипсовыми скульптурами для сада, только эта композиция выглядела еще более помпезной и неестественной. Вокруг фонтана толпились туристы. Влюбленные парочки сразу бросались в глаза: они стояли, держась за руки, и, казалось, не замечали ни самого фонтана, ни моросящего дождя. Остальные, в основном подростки, подходили шумными группами и швыряли в воду пригоршни монет. Она не могла понять, почему люди так стремятся прийти сюда и взглянуть на статуи, которые, если хорошенько подумать, иначе, как полным дерьмом, не назовешь. Туристы радостно щелкали фотоаппаратами, выискивая наиболее удачный ракурс, чтобы запечатлеть бородатого старика и его подручных. Некоторые особо тонкие натуры впадали в экстаз от одной мысли, что они находятся в этом священном месте, и пытались влезть на парапет фонтана. Полицейским приходилось то и дело дуть в свисток, чтобы согнать их оттуда. На одной стороне площади девушка заметила магазин «Обувь и сумки», на противоположной — «Сумки и обувь». Она пожала плечами: «Какому идиоту взбредет в голову покупать башмаки или сумку в этих захудалых лавчонках? Скопище вонючего дерьма», — подумала она.

Девушка достала из сумочки плитку отвратительного итальянского шоколада. Когда начала разворачивать обертку, к ней подошла собака. Пес сел напротив девушки и внимательно уставился на шоколадку.

— Нет, — сказала девушка.

В глазах собаки она видела просительное выражение.

— Нет, — повторила она и, отломив от плитки маленький квадратик, положила его себе в рот.

Пес не реагировал на ее «нет», произнесенное сначала по-английски, затем по-итальянски. Тогда девушка перешла на валлийский:

— Na, chei di ddim[3].

Пес шевельнулся и придвинулся чуть ближе. Девушка удивленно взглянула на него, он склонил голову набок и посмотрел ей в глаза.

— Ну хорошо, один кусочек. — Она бросила собаке квадратик. Пес подпрыгнул, поймал его на лету и проглотил.