Тимоти Лири: Искушение будущим

Полная луна в Водолее, августовская ночь. Мы повернули и проехали через ворота, по мосту, по туннелю из деревьев. Окна большого белого дома горели красным и синим цветом, замок с башнями, окруженный бесчисленными акрами лесов, озер, садов и развалин. Здесь были все элементы мифа и сказки, и хозяин всего этого в изысканной манере распахнул передо мной дверь замка. Он проводил меня наверх, в башенную комнату. Слегка улыбнулся. И ушел, спустившись вниз по лестнице.

Когда я проснулась, был теплый летний день. Я вдыхала аромат белых цветов воскового дерева, увивающего окно, забывала обет одиночества, принятый было мной, вспоминая, как прошлой ночью чувствовала его сквозь пол. Я чувствовала его всю ночь, слушая его шаги по коридорам замка. Я мечтала о бессонном муже в алых одеяниях в каменной палате подо мной.

Я хотела бы узнать его лучше. Он казался мудрым.

Был уикенд в Миллбруке и семинар. Темой были техники Гурджиева. Дом был полон гостей, купивших билеты на два дня лекций, световых шоу, «теорий расширяющегося сознания», как было написано в брошюре. Было здесь и телевидение. Днем Тим вращался в офисном кресле, рассыпая метафоры стоявшим перед ним слушателям.

— Нужно потерять ум, чтобы начать пользоваться головой, — объяснял он улыбаясь.

— И как часто у тебя… — Он остановил меня взглядом. Как я осмелилась задавать ему вопросы? Я была только учеником.

Вечером мы гуляли с двумя собаками по дорожкам парка. Вдоль дороги росли высокие клены. Мы дошли до железных ворот на границе имения. Средневековая колокольня возле ворот была резиденцией Фло и Мэйнар-да Фергюсонов. Она — мудрая женщина, мать пятерых детей, он — экстраординарный музыкант. Я еще раньше познакомилась с ними в Миллбруке и сразу искренне полюбила. Юмор и красота Фло и добродушие и заслуженная репутация Мэйнарда как лидера одной из нескольких самых известных джазовых групп вносили веселье и элемент богемного шика в жизнь небольшого миллбрукского сообщества. Мы распили с ними бутылку вина, шутили и веселились, пока с неохотой не вспомнили, что надо идти в главный дом, на вечернюю лекцию.

На обратном пути мы с Тимом остановились возле небольшой дозорной башни на мосту, чтобы полюбоваться спокойной гладью озера. Мы поцеловались, сначала робко, потом уверенно. Сладкий поцелуй. Обещание. Я не еду в Калифорнию.

Юго-западная комната была театром для гостей. В субботнюю ночь Майкл Холлингшед показывал слайды, Ралф Метцнер ставил кассеты с музыкой. Тим сидел, скрестив ноги, на ковре возле роскошного камина и командовал парадом, говоря, где кому из гостей и нашей команды стоять. У всех у нас были роли. Сценарий был такой: космический корабль, кислород на исходе, жить осталось пять минут, что вы напишете в письме домой?

Кое-кто пошучивал, несколько человек исповедовались в грехах. Большинство говорило о любви и семье, потом наступил черед капитана Тима. Он прочистил горло. И тут перегорели пробки. Свет погас. Микрофон умер.

— Кто-нибудь, принесите света, — сказал он раздраженно. Но все были слишком в улете, чтобы шевелиться.

Я прошла через комнату и села рядом с ним. У меня было чувство, что я совершила рискованное путешествие. Мэйнард и Фло предложили мне подушку, из тех, что лежали на полу. Я почувствовала любовь к ним и желание быть полезной, а также гордость от того, что мне удалось безопасно пересечь эту большую комнату, все больше чувствуя действие ЛСД, которое было в вине.

— Ты принесла свечу?

— Нет, но вот спички.

Но тут появился какой-то свет. Майкл Холлингшед, чье чувство юмора можно описать как причудливое, был в шотландском килте, по которому бегали мигающие огни. Наверное, он хотел развеселить всех, но ничего, кроме испуга, его непристойные прыжки на трамплине вызвать не могли. Так завершилась эта лекция.

Я лежала в постели перед распахнутым окном, за которым было полночное небо, и ломала голову над переделанным Тимом стихотворением Лао-цзы, когда он сам вошел в комнату. Я махнула рукой в сторону стихов, лежащих на кровати.

Ворота нежной тайны Постоянно открыты, Ворота нежной тайны Будь нежен с ней, Не причини ей боли.

— Почему «боли», и что ты имел в виду под «потерять разум»?

— Я расскажу тебе сказку, — он погасил свет. — Жили-были три принцессы. Их отец, король, задал им загадку. Кто угадает, чего хочет каждая женщина, та и будет лучшей из принцесс, — его голос нежно убаюкивал меня. Он словно гладил меня по коже. Я чувствовала его, этот голос, и чуть не упустила конец сказки: «…и ведьма ответила: "Женщина хочет полного подчинения себе"».

Я была удивлена. Он словно сдавал себя мне, на милость победителя. Я не чувствовала, что полностью готова к этому, но его руки и голос обещали нежность и наслаждение.