Тимур и его «коммандос»

Никогда в жизни Данила так не волновался. Нет, это было даже не волнение, а какой-то странный пьянящий подъём. Поискав глазами своих среди публики — и не найдя конечно! — мальчишка обеими руками одел шлем, устроил на руке щит и потянул меч из ножен — конечно пластмассовый муляж, иначе судьи могли бы и не уследить и началось побоище. Слева от него стоял Сашко, справа — Олег с топором. Это оружие он предпочитал

91.

любому другому. Сейчас Олег поворачивал кисть в боевой рукавице и бормотал:

— Давайте, давайте… — слова глухо, искажённо доносились из-под маски, украшенной шипами.

Поляки стояли в полукилометре — как серебристо-алая полоса. Внезапно послышался слитный шорох, и Данила, чувствуя, как сердце заколотилось где-то в животе, понял, что это они достали мечи из ножен. Он, если честно, уже не помнил, что у поляков, как и у "Хорта" — пусть тяжёлые, но пластмассовые муляжи. Всё было по-настоящему… Серебристо-алая полоса качнулась и двинулась вперёд, разрастаясь в стену. Дружинники "Хорта" услышали единое, дружное пение десятков мальчишеских глоток — похожее на молитву, но одновременно грозное и воинственное…

— Кирие Элесон,

Кристе Элесон!.. — слаженно пели поляки, двигаясь щит к щиту, ровной стеной.

"Хорт" всё ещё стоял. Зрители бесновались — крики здорово организованной, но немногочисленной польской группы поддержки утонули в воплях остальных, большинство из которых выкрикивало: "Хорт! Хорт!" — но весь этот рёв доносился до дружинников, как неясный гул, перекрывавшийся пением:

— Кирие Элейсон,

Кристе Элейсон!..

Олег Гриценко вышел из общего строя и повернулся спиной к полякам. Отвёл в сторону правую руку с мечом. И с силой ударил мечом в щит, выкрикнув:

— Рось!

Ему ответил ещё несколько ударов и голосов. А через две или три секунды уже десятки мечей били по щитам — и в ответ песнопению движущегося польского отряда так же дружно рявкало:

— Рось! Рось! Рось!

Поляки прошли половину расстояния, когда, продолжая выкрикивать боевой клич, хортовцы тоже пошли вперёд. Данила кричал и бил мечом в щит, не спуская глаз с распадающейся на отдельные лица, фигуры, щиты стены польского строя — и ему казалось, что всё это уже было когда-то в его жизни… может быть — в другой, но его: утренний луг, роса, пение врагов и собственный боевой клич над землёй…

— Напишут! — выкрикнул напряжённый голос у поляков: — Бий! Погром!(1.)

— Вива-а-а-т!.. — загремело с той же стороны, но тут же смолкло. Оставалось метров пять-десять, их отряды преодолели единым духом. Стало не до кличей.

"Бдзаммм!" — загудел орлёный щит поляка от удара мечом. Ага, щиты у них металлические — береги пальцы, то ли дело наши, деревянные! Слева, справа — стук, лязг, крики… работая мечом, Данила теснил своего противника, тот в какой-то момент резко отшагнул, его сменил свежий, из второго ряда, но тут же упал — Олег, появившись сбоку, достал его топором

__________________________________________________________________

1. Вперёд! Бей! Победа! (польск.)

92.

по гребню шлема, украшенному перьями, а Данила ткнул мечом под щит

переводившего дух первого поляка — как из-под земли появившийся рядом судья коснулся его плеча полосатым жезлом, польский мальчишка послушно растянулся на земле… Потом впереди оказалась сплошная стена щитов, между ними быстро опускались копья, а в несколько сохранившихся промежутков вбегали, как в двери, отставшие поляки. Дружинники отхлынули, оставив между собой и сплотившимся врагом пространство, устланное "трупами" — жутковатое зрелище…

— Звыценьство, панове! — прокричал чей-то голос за щитами. — Венц ще един до погрому! Вшистки — напшуд! До москальства! (1.)

— Стену выстроили! — прохрипел кто-то рядом неузнаваемо. — Ну, сейчас они нам дадут…

И действительно — "Пан Володыевский", почувствовав, что проигрывает в распавшемся на отдельные схватки бое, применил тактику рыцарских "орденов": первый ряд сдвигает щиты, второй — опускает копья, и эта живая крепость движется вперёд, подкалывая наиболее храбрых и наименее расторопных врагов, а остальных просто оттесняя.

— Звыценьство! Звыценьство! — торжественно кричали поляки. Судьи безмолвными призраками скользили за отступающим "Хортом", неумолимо работая жезлами вслед польским копьям. В лагере дружинников тоже были копья, но они их не взяли, понадеявшись на единоборство — а поляки позаботились взять…

— Сигнал "отступление" подаётся страшным криком и выпученными глазами… — пробормотал Олег, сбрасывая шлем. Его потное лицо было бледным и решительным: — вот что, Данька… Сашко, Джек… а, он вон там валяется… Серёга, Ванька! Давайте-ка, пока они нас в лагерь не загнали, сделаем им букву "зю"

— то ты предлагаешь? — спросил Данила, пятясь вместе со всеми. Передний ряд, к которому тянулись покрашенные серебрянкой жала копий, уже оглядывался, в рассуждении "куды бечь".

— А вот что пацаны…