Тимур-завоеватель и исламский мир позднего средневековья

И, как всегда, были люди, которые пытались извлечь выгоду из этого психоза страха. К князю Айюбиду Майяфарикина, важной крепости в пограничной области между Анатолией и Плодородным Полумесяцем, в 1240 г. зашел один мусульманин из Исфахана, который представился посланником Тулуя, младшего сына Чингисхана, и передал послание, в котором «представитель Господа небесного, тот, кто обошел всю землю, король Востока и Запада, Великий хан»45 призвал исламских правителей к послушанию и потребовал снести городские стены. Странный посланник рассказывал своим слушателям старые трепетные сказки: вблизи плотины, которую соорудил когда-то Александр против Гога и Магога и где вряд ли догадывались, откуда пришли монголы, жили одичавшие народы, у которых глаза были на плечах, а рот на груди; овцы росли у них из семенных зерен подобно растениям 46. Такие бессмысленные истории, по-видимому, могли служить удостоверением для посланника, но они вызывали страх, так как перед страшным судом та плотина лопнет, и жуткие народы далекого северо-востока наводнят цивилизованный мир. Неужели настало это время?

Тулуй участвовал в походе Чингисхана на запад и после этого завоевал в течение нескольких месяцев столицу Хорасана. Но позже, кажется, он больше не занимался делами Западной Азии47. Ему, правда, приписывается участие во всех войнах империи. Во всяком случае он уже в 1233 г. нашел смерть, когда сопровождал великого хана, своего брата Угедея, в походе на Китай48. Тулуй, таким образом, вряд ли мог быть отправителем того письма с угрозами. Кто стоял за этим посланием, уже нельзя выяснить. Во всяком случае он ставил своей целью ослабление мусульманской позиции в областях, граничащих на севере с Ираком. Имя Тулуя приобретет еще страшную известность, и этим воспользуются. Целым столетием позже монголы оценивали каждого но деятельности Тулуя. Его сын Муню, избранный в 1254 г. великим ханом, поручил Хулагу, который тоже был сыном Тулуя, новое порабощение Ирана.

Об успехах Хулагу мы уже знаем. Они не означают конец ислама; подобные опасения ведут слишком далеко. И Страшный суд еще не наступил. Но поворотным пунктом всемирно-исторического значения было все же падение Багдада. Династия Аббасидов почти угасла. Даже могилы халифов под Ар-Рэзафой были разрыты, черепа трупов выставлены для обозрения, как это обычно делали с головами казненных преступников49. Багдад навсегда лишился своего положения столицы ислама. Он опустился до уровня хотя и важной, по все же провинциальной столицы, так как великий план монголов — победить также последнюю оставшуюся исламскую великую державу, Египет — рухнул в 1260 г. у Источника Голиафа в Палестине. Каирские султаны мамлюков сохраняли за собой Сирию; где-то в областях верховий Евфрата, по которым проезжали бедуины, проходила с тех пор в течение столетий демаркационная линия, отделявшая иранских ильханов, потомков Хулагу, от арабизированной империи мамлюков. Багдад был теперь стратегически важным форпостом восточной половины исламского мира, и владели им монгольские княжеские роды.

ОТРАР

Три дервиша, которые принадлежали к самым строгим аскетам своего времени и самым пылким богослужителям эпохи, шли однажды своим путем, и вот нашли они ветхие останки на краю дороги. Они спросили друг друга: «Какому живому существу могли принадлежать эти кости?» И они договорились молить Бога, чтобы эти кости снова ожили. На молитву первого поднялся ветер и соединил кости, на молитву второго появились кровеносные сосуды, жир и мясо; на молитву третьего в тело пришло дыхание жизни: сильный, вызывающий ужас лев прыгнул и разорвал троих моливших за него на куски.

Мирхванд (1433-1498)1

ОПАСНОЕ СОСЕДСТВО

Когда Сельджук Санджар в 1141 г. потерпел тяжелое поражение в бою с войсками каракитаев, живущих по ту сторону Яксарта[8]*, падение его династии было скреплено печатью. Хорасан со своими процветающими городами Мерв, Нишапур и Тун достался хорезмийским шахам, которые, будучи прежде наместниками сельджуков, возвысились до самой значительной власти Ирана. Честолюбие этой династии с южного берега Аральского моря, которая сперва платила дань каракитаям, на достигнутом уже давно не успокаивалось.

К концу XII века династия расширила свое влияние на Западный Иран. Халиф ан-Насир (прав. 1180-1225) оказался вынужденным признать Ала ад-дина правителем Хорезма, султаном Западного Ирана, Хорасана и Туркестана и разрешить ему произносить собственное имя в проповеди сразу за именем Аббасида. Желание Ала-ад-дина самому поселиться в Багдаде, правда, не осуществилось. Он дал волю своему негодованию из-за этой неудачи и объявил законным халифом не Аббасида, а алидского саида — дерзость, которая, как записал это Ибн аль-Асир, тотчас же была наказана нападением Чингисхана.