Тёмное пророчество

Тон у драконицы был совершенно безразличный, наверное потому, что она наелась и хотела спать. Столб дыма, который я увидел еще издалека, поднимался из дыры в крыше Станции. Еще хуже было то, что на зеленой черепице, словно останки огромного насекомого, приклеевшегося к липкой ленте, лежало бронзовое драконье крыло.

Меня захлестнула ярость. Никому не позволено портить мой транспорт, будь то солнечная колесница, Фестус или школьный автобус!

Главные двери вокзала «Юнион-Стейшн» были открыты нараспашку. Я побежал внутрь, пробираясь сквозь груды оставшегося от монстров праха, разбросанные кирпичи, горящие обломки мебели и горестно ржущих кентавров, которые барахтались, повиснув вниз головой в сетке-ловушке.

На лестнице я увидел раненую Охотницу Артемиды, которая стонала от боли, в то время как ее соратница перевязывала кровоточащую рану у нее на ноге. Чуть поодаль на полу лежал без движения незнакомый полубог. Я присел рядом: это был мальчишка лет шестнадцати, примерно столько же было мне в моем нынешнем смертном обличье. Пульса у парня не было. Неизвестно, на чьей стороне он сражался, да это было и не важно. В любом случае его смерть была ужасной потерей. Мне стало казаться, что, возможно, жизнь полубогов все-таки следует ценить больше, чем привыкли боги.

Я побежал дальше, петляя по коридорам и надеясь, что Станция направит меня в нужное место. Наконец я оказался в библиотеке, где провел прошлую ночь. То, что я там увидел, поразило меня, как взрыв прыгающей мины Бритомартиды.

На столе лежала мертвая грифоница. Всхлипнув от ужаса, я подбежал к ней. Левое крыло Элоизы укрывало ее будто саван. Шея была согнута под неестественным углом. Пол вокруг был завален сломанным оружием, смятыми доспехами и прахом монстров. Она погибла, сразив множество врагов… но она погибла.

В глазах у меня защипало. Я обнял ее голову, вдохнув свежий запах сена и выпавших перьев.

– Элоиза, ты спасла меня! Почему я не смог спасти тебя?!

Где был ее спутник Абеляр? Что стало с их яйцом? Я не знал, что хуже: если погибла вся семья грифонов или если отцу и малышу-грифону придется жить, безутешно оплакивая смерть Элоизы.

Я поцеловал ее в клюв. Сейчас не было времени горевать. Возможно, остальным все еще нужна помощь.

С новыми силами, перепрыгивая через две ступеньки, я помчался по лестнице.

Ворвавшись в дверь, я оказался в главном зале.

В нем царило жуткое спокойствие. Дым клубами уходил вверх через зияющую в крыше дыру, он шел с чердака, где дымилась бульдозерная гусеница, почему-то перевернутая. Гнездо Элоизы и Абеляра не пострадало, но ни самого грифона, ни яйца нигде не было видно. У мастерской Джозефины валялась оторванная вместе с шеей голова Фестуса с безжизненно потухшими рубиновыми глазами. Куда подевалось его тело, оставалось только гадать.

Диваны были поломаны и перевернуты, кухонная техника изрешечена пулями.

Но хуже всего была сцена, развернувшаяся вокруг обеденного стола.

С одной его стороны, ближе ко мне, стояли Джозефина, Калипсо, Литиерс и Талия Грейс. Талия натянула лук. Калипсо вытянула вверх пустые руки, как заправский мастер боевых искусств, а Джозефина направила вперед пистолет-пулемет – Маленькую Берту.

По ту сторону стола стоял Коммод собственной персоной, лучезарно улыбающийся, несмотря на кровоточащий порез через все лицо. Поверх его пурпурной туники сияли золотые императорские доспехи. Он небрежно держал меч – золотую спату.

По обе стороны от него стояли германские стражи. Варвар справа обхватил одной рукой шею Эмми, а другой рукой держал у ее головы арбалет-пистолет. Рядом с матерью стояла Джорджина, Эмми крепко прижимала ее к себе. Похоже, не успела бедная малышка прийти в себя, как ей пришлось столкнуться с новыми ужасами.

Слева от Коммода в таком же положении стоял, схваченный вторым германцем, Лео Вальдес.

Я сжал кулаки:

– Мерзавец! Коммод, отпусти их!

– Привет, Лестер! – улыбнулся Коммод. – Ты как раз успел к началу веселья!

39

Никаких фото

Со вспышкой у стола

Ой! Простите! Ха-ха

Пальцы Талии стиснули тетиву. Капелька серебристого, как лунная вода, пота стекала у нее возле уха.

– Только скажи, – обратилась она ко мне, – и я пробью дыру прямо между глаз этого болвана императора.

Соблазнительное предложение, но я знал, что это лишь бравада. Талию, как и меня, ужасала сама мысль о том, что мы потеряем Лео и Эмми… и особенно бедную Джорджи, которая и так столько перенесла. Я сомневался, что нашим оружием можно убить такого бессмертного, как Коммод, не говоря уж о том, чтобы застрелить его вместе с двумя стражами. Не важно, как быстро мы будем действовать, друзей нам спасти не удастся.

Джозефина покрепче ухватилась за рукоятку пистолета. Ее комбинезон был измазан слизью, прахом и кровью. Короткие серебристые волосы блестели от пота.

– Все будет хорошо, малыш, – пробормотала она. – Сохраняй спокойствие.

Было не ясно, к кому она обращается: к Эмми, Джорджи или к самой себе.