Тёмное трио

Саша забыла, что такое – радость. Мир стал серым, блёклым, как обескровленный труп.  Мёртвым, будто сгоревшая птаха. И сердце, что раньше так билось в предвкушении волшебства, обратилось куском тухлого мяса. Спотыкаясь, Саша брела домой, как на каторгу: взгляд подметает улицу, голова опущена, трепещет от ветра седая прядь.

Она не услышала, когда её окликнули, и не повернулась на вроде бы знакомый голос. Лишь вздрогнула, когда руку тронули чужие пальцы.

– Сандра! Здравствуй!

Она отступила на шаг. Охнула.

Перед ней стоял Жорж. Жорж! Костюм цвета мокрого асфальта, скучный галстук, никакого пенсне… Волосы прилизаны, а усиков и вовсе нет. Не узнала бы, если бы не голос.

– Что, красавец, да? – мрачно усмехнулся Жорж. – Самому тошно. Как взгляну на себя – так… Ладно, плевать. Перетерплю. Ты-то как, старушка?

Саша опустила глаза.

– Да я… – начала было она и стихла.

Жорж обвёл её внимательным взглядом. Затем огляделся по сторонам, приметил скамейку в тени деревьев.

– Пойдём. Посидим-поболтаем.

Саша безвольной куклой пошла за ним. Села, устроив авоську на коленях. Говорить отчаянно не хотелось. Хотелось бежать, нестись прочь со скоростью света. Чтобы не думать, не вспоминать… ни о стилягах, ни о танцах… ни о голубях с Эваном.

Но это же друг. Это Жорж. Разве можно с ним так?

– Я вчера в больницу заходил, – без предисловий сказал Жорж. – Видел Эвана.

И Саша вмиг забыла, что хотела бежать. Вцепилась обеими руками в рукав Жоржа – чуть кости не хрустнули.

– Как он?!

Жорж не улыбнулся. Не заверил её, что всё в порядке. И хватка Сашиных пальцев ослабла, затряслась нижняя губа.

– Прогресса нет. Но и хуже не стало. Жив он… Пока что жив.

«Пока что».

Авоська сползла с колен. Рассыпались-разбежались по пыли банки и яблоки. Саша словно не увидела. Туманная, влажная пелена заволокла глаза, и голос Жоржа донёсся, как с того света:

– Я знаю, как всё вернуть.

Саша сморгнула слёзы и неверяще повернулась к нему.

– Что?..

Жорж помедлил с ответом. Откинулся на спинку скамейки, поймал опустившийся сверху дубовый лист. Не спеша разорвал его в клочья. И столь же неспешно, роняя по одному слова, задал вопрос:

– Веришь ли ты в Бога, Сандра?

Саша замерла. Облизала солёные от слёз губы. Жорж странно усмехнулся и ответил за неё:

– Да нет, конечно. Твои ж ярые коммунисты… Вот мои предки, в колхозе, не такие были… Бабка, усопшая, и свечки ставила, и иконки всякие хранила, и мне давала… Однако, не помогло. Туфта это всё.

Взгляд Жоржа потемнел. Саша догадалась, что он вспоминал выставку. Вон, и жилы на кулаках вспухли.