Тёмное время

При впадении в Волгу полноводной Камы, или по-булгарски Чулмана, большой караван разделился. Новгородская его часть, состоящая из десяти ладей, пошла по этой реке до Джукетау (Жукотина) и к новой столице Волжской Булгарии, городу-крепости Биляру. Андреевцы же продолжили свой путь по Волге дальше. До старой столицы государства, города Булгара, им оставался еще один день пути. Так, разделившись, было проще делать зерновой закуп и сбывать на торгу свой товар. В противном случае местные купцы, торгующие злаками, обязательно бы взвинтили на них цену, ну а привезенное новгородцами, напротив бы, сильно упало в цене.

Вот только недавно булгары отбили натиск монголов в устье Волги у Саксина и потерпели поражение вместе с половцами в дальних степях, возле реки Яик. Враг отступил от Волги, но все понимали, что он обязательно вернется. Булгарии требовалось оружие, броня и нужно было много железа. Все это сейчас и было в избытке в новгородском караване.

Волжская Булгария имела многоукладную экономику, основу которой составляло в первую очередь сельское хозяйство с развитым для этого периода времени земледелием и животноводством. Очень сильным здесь было и ремесленное производство, особенно выплавка и обработка металлов, ювелирное дело и изготовление керамики. Из поступающих от скотоводов шкур животных в Булгарии выделывалась лучшая в Восточной Европе кожа-юфть. Процветали торговля, бортничество, пушная охота и рыболовство. Наиболее важное значение в сельском хозяйстве имело земледелие, которому способствовал сам климат Волжско-Камского региона. Оно позволяло удовлетворить как внутренние потребности огромного государства в зерне, так и создать его приличный избыток, уходящий караванными путями во многие соседние страны.

Основные центры производства были сосредоточены в городах, и их здесь было очень много, не зря же скандинавы называли эту страну, так же как и Русь, страной городов – Гардарикой. Самые крупные из них – Булгар и Биляр – по своей территории, по уровню развития и населения не уступали Самарканду и Константинополю и значительно превосходили Париж, Лондон и русские Киев с Новгородом.

– Какой огромный город! – цокали языками андреевцы, подходя на ладьях к пристани и оглядывая открывшуюся им с реки панораму.

Навстречу каравану выскочило юркое суденышко. На его носу стоял важный носатый мужчина в расшитом голубом халате. Саватей, знающий местный язык и сам не раз уже бывавший в этих местах при охране караванов, прокричал приветствие и ответил на интересующие булгарина вопросы.

– Это местный мытарь, – указал он на него Варуну. – Говорит, чтобы мы шли за ним к гостевой стоянке. Там он произведет осмотр трюмов наших судов и составит опись всех ввозимых товаров, чтобы затем взять, после торга, положенную с них десятину. Если ему дать серебра, а я это, Фотич, советую сделать, то он может быть нам весьма тут полезен. Тех же торговцев зерном посоветует да и намекнуть им может, чтобы они со своими ценами особо не ломили.

– Добро, – кивнул старший андреевцев. – Отведешь его в сторонку, вот и потолкуем с ним через тебя. Я-то по-ихнему совсем плохо кумекаю, не сподобился вот в свое время булгарский язык выучить. А теперь вон и вовсе на германский в последнее время налегал.

Ладьи причалили в то место, куда их подвела речная посудина местного мытаря. Пристань в Булгаре была огромная, и на ней в данный момент стояло несколько десятков самых разнообразных судов из многих концов света. На какие-то из них сейчас шла погрузка, а с каких-то, напротив, сносились на длинные помосты, привезенные сюда товары. Здесь было очень многолюдно и шумно. Судовая команда русских вышла по перекидным мосткам на пристань, чтобы не мешать осмотру и учету местных чиновников.

– Фанир, – представился важный носатый. – Я старший сборщик налогов.

Варун через Саватея предложил ему пройти в небольшую кормовую каютку, и через пару десятков минут вся троица вышла из нее, весьма довольная друг другом. Осмотр и опись ввезенного пошли с этого момента гораздо быстрее. Трое подручных «носатого» шустро сновали по палубам и по трюмам судов, чиркая что-то палочками в своих навощенных дощечках. А старший мытарь сидел на поданной ему скамейке и время от времени покрикивал на них, как видно, подгоняя. Наконец все было закончено. Савва о чем-то переговорил с Фаниром, незаметно вложил ему в руку тугой и тяжелый мешочек и принял из его рук кусок выделанной кожи. На нем были вытеснены какие-то знаки и виднелись надписи арабской вязью.