Тиран (ЛП)

— Она умерла, не так ли? Моя мама умерла? — глаза девушки заблестели от слез, но тон ее голос звучал сердито… так сердито! Нита кивнула. Олив расплакалась, и Тиша, обняв ее, зарыдала вместе с ней.

Следующий час был не чем иным, как искаженной, туманной мерой времени, заполненной треском заново ломающихся душ. Были слезы, звучал маниакальный смех, припадки чередовались со спокойствием, после которого снова раздавались рыдания. Все это время Хантер оставался в стороне от этих проявлений чувств, сидя в кресле. Время от времени он делал глоток воды из бутылки, но оставался спокойным. Он оставался скалой.

— Олив, я знаю, что ты чувствуешь, — наконец, заговорил он. — Моя мать тоже умерла, — Олив посмотрела на него покрасневшими заплаканными глазами. — Как и твоя, она умерла слишком молодой. У нее были проблемы с наркотиками, но она была красивым человеком, прямо как твоя мама. Я знаю, что ты чувствуешь, поверь мне. Я понимаю тебя лучше, чем кто-либо другой в этой комнате. Ты достаточно натерпелась. Впрочем, все будет хорошо. Я обещаю. Иди сюда. Я хочу тебя обнять.

Он поднялся на ноги, и девушка, встав, бросилась к нему. Она уткнулась головой ему в грудь, пряча заплаканные глаза, крепко ухватившись за него. Забинтованной рукой он погладил ее по голове. Нита смотрела, как девушка сжала свои объятия, вероятно, причиняя ему боль, но он не оттолкнул ее, даже не поморщился. Подавив свою боль, он позволил ей опереться на него, и они еще долго так стояли.

— Тиша, пойдем вниз, поможешь мне сварить кофе и сделать легкий перекус, а потом займемся звонками. У нас есть дела, о которых нужно позаботиться, — сказала Нита.

Тиша кивнула, и они направились к двери. Прежде чем выйти, Нита бросила на них взгляд через плечо. Хантер положил подбородок ей на макушку. Олив дрожала, словно осиновый лист. Было похоже, будто маленького светловолосого ангела утешал огромный великан. Между этими двумя существовала особая связь и та боль, которую никто другой не мог понять. Они оба пришли из разрушенного, жестокого и опустошенного мира, который оставил их в руинах. Они говорили на языке, который никто не мог понять, кроме тех, кто побывал на их месте.

Повернувшись, чтобы уйти, Нита услышала слова Хантера.

— Олив… Ноя и Холли больше нет, но они будут продолжать жить в тебе. Ты не одна. Ты никогда не будешь одна. У тебя есть Нита. У тебя есть Тиша. И видит Бог, как и обещал твоему отцу, у тебя есть я…

Глава 20

Хантер держал в руках старую гитару. У Джастина было довольное выражение лица, дополненное широкой ухмылкой.

— Играй, чувак! Ну, давай же. Это хорошая акустическая гитара, на которой ты когда-то играл. Она принадлежала Джону Денверу.

— Ты чертов лжец, — усмехнулся Хантер, усаживаясь на диван Джастина с принтом «пейсли», а его племянницы и племянники бегали вокруг него.

— Просто сыграй. Я хочу это услышать.

Хантер стал перебирать струны. Прошло так много времени с тех пор, как он это делал.

— Я не так хорош в игре на гитаре. Мне просто нравилось это делать.

— Прекрати оправдываться и позволь мне немного послушать.

Хантер еще немного поперебирал струны, а затем начал играть «Free Fallin» Тома Петти. Закрыв глаза, он стал петь в меру своих возможностей. Вокруг него внезапно стало тихо. Он больше не слышал детского смеха, криков и звука телевизора, ничего. Допев, он открыл глаза и увидел, что его брат, беременная девушка его брата и их дети смотрели на него в благоговении.

— Хантер! — воскликнула Миранда. — Ты так хорошо играешь!

— Спасибо.

Его племянница забралась к нему на колени и захлопала, заставив всех засмеяться.

— Сыграй еще! — попросила она, болтая ногами.

Все уселись, и он сыграл «Have You Ever Seen The Rain?» группы «Криденс Клируотер Ревивал». Его сердце сжалось в груди, когда он вспомнил, как сильно его мать любила эту чертову песню. Он боролся со слезами. Часть из них были счастливыми, часть вызванными душевной болью. Похороны Холли разорвали его на части. При погребении присутствовало не очень много людей, потому что ее зависимость на протяжении многих лет вызвала отторжение. Те, кто все-таки пришел, знали, с какими трудностями ей приходилось сталкиваться, и видели, как она старалась их преодолеть. Это была песня, которую он подпевал в детстве.

Но ему нужно было быть сильным и помешать своему мозгу заменить лицо Холли, лежащей в гробу, лицом его мертвой матери. Он должен был это сделать и для Олив, и для Ниты. Его женщина была сильной, но за закрытыми дверями, наедине с ним она сходила с ума из-за Олив. Обычно ее плач раздавался тогда, когда она думала, что ее никто не слышит, за дверью ванной или в туалете, но мучившие ее кошмары он видел своими глазами. Иногда, когда тебя окружало горе, спасения не было.

Сердце Ниты было просто чертовски огромным. Она очень сильно переживала за любую из своих девочек, и он это понимал. Нита любила Олив так, будто та была ее родной дочерью.