Тиран (ЛП)

— Я надрываюсь на работе, но когда получаю свой чек, Хантер, дядя Сэм проглатывает большую часть заработанного и я ненавижу это! А теперь мой ребенок, потому что да, Олив — мой ребенок тоже, испытывает ужасную боль, и я не знаю, что с этим делать! Я не могу ей помочь. Я не могу найти ее маму, я не могу заставить ее папу перестать умирать… Прямо на ее глазах угасает ее отец, а я сижу здесь, совершенно бесполезная.

— Насколько это справедливо?! Почему многим гнилым людям везет, а таких детей, как Олив, бросают. Матери вроде меня еле сводят концы с концами от зарплаты до зарплаты, и этому не видно конца… Мир продолжает вращаться. Я сыта по горло этой неделей, этим месяцем, всем этим гребаным годом! — проведя рукой по волосам, она стала ходить взад и вперед, не зная, что с собой делать.

Ее душа была в огне, потому что она взорвалась, как фейерверк. Нервы были напряжены, глаза широко раскрыты, само ее существо вырывалось наружу.

Хантер, не сводя с нее взгляда, стал подходить к ней все ближе и ближе, пока не смог протянуть руку и погладить ее лицо. Своими глазами он говорил о многом, убеждая ее очиститься, выпустить наружу ту боль, которую она так долго сдерживала внутри.

— Мой босс на этой неделе вел себя как мудак, нервничая и срываясь на всех подряд, потому что арендная плата снижается третий месяц подряд. Два человека были уволены, и я не могу вспомнить, когда в последний раз я хорошо высыпалась. Я устала, Хантер… Так. Чертовски. Устала.

Глаза Ниты наполнились слезами, когда она поняла, что у нее появилась целая аудитория. Она отошла от него. В дверях кухни стояли обнимающие друг друга Тиша и Олив, и на их лицах явно было видно беспокойство.

— Я… Мне очень жаль, девочки. Это на меня не похоже…

— Мама, перестань. Все в порядке. — Тиша, выпустив Олив из своих объятий, обняла ее. Тепло и любовь девушки приятно ощущались на ее теле. Ее ребенок прямо у нее на глазах превращался в женщину, и в этот момент она снова оплакивала ту девочку, которую знала раньше.

Хантер, глубоко задумавшись, двинулся к выходу. Это было почти так, как если бы он наблюдал за следующим актом унылого шоу с ней в качестве главной актрисы, возможно, надеясь, что положение улучшится. Сунув руку в карман, он стал возиться с ключами.

— Я скоро вернусь, — он надел пальто и ушел без объяснения причин: ни «Мне жаль, что твоя жизнь — отстой», ничего.

— Этот человек… неважно, — Нита покачала головой.

На губах Олив появилась улыбка.

— Моему отцу нравится Хантер, мисс Нита, больше всех его друзей. Моя мама говорила, что мой отец никого не любит, — она пожала плечами. — Но я думаю, она ошибалась. Сначала я не знала, что о нем думать, но он мне понравился. Рядом с ним вы тоже чаще улыбаетесь.

Обе девушки рассмеялись, как будто знали какую-то шутку, в которую Нита не была посвящена. Возможно, это было правдой — она не в первый раз подозревала, что ее девочки хранят секреты, завернутые в лоскутное одеяло хихиканья.

Чаще ли я улыбаюсь, когда он рядом? Может быть.

— Он уже твой парень? — Тиша, уперев руку в бок, раскачивалась взад и вперед, словно требуя ответа.

— Не суй свой нос в дела взрослых, — Нита, открыв холодильник, заглянула внутрь. Не потому, что была голодна или хотела пить, а потому, что хотела разорвать зрительный контакт со своей дочерью.

— Мама! — Тиша рассмеялась. — Перестань, мы знаем, что вы двое снова вместе гуляли. Я слышала твой телефонный разговор.

Нита обернулась и посмотрела на девушку прищуренными глазами. Маленькая негодница снова подслушивала ее разговоры. Такова была жизнь.

— И что именно ты слышала?

— Я слышала, как ты сказала, что на днях он пришел к тебе на работу и пригласил тебя на обед, а накануне вечером, когда мы с Олив были в боулинге, вы двое ходили в кино. Ты выскользнула и вернулась домой до того, как мы вернулись. Ты считаешь себя хитрой, мама! Мы знаем, что Тиран тебе нравится! — девушки снова рассмеялись, бросая друг на друга всезнающие, секретно-дешифровальные взгляды.

— Тиран? С каких это пор вы двое называете этого человека Тираном?

Олив пожала плечами.

— Довольно давно. Он сказал, что мы можем называть его Хантером или Тираном. Хоть так, хоть так.

— Никому из вас не следует так называть этого человека. Это неуместно. — Схватив банку виноградной газировки, Нита закрыла дверцу холодильника и взяла со стойки стакан. — Вы хотите чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, — ответили они одновременно.

— Я могу сказать, что ты ему очень нравишься. А он тебе нравится, мама?

Напиток шипел и пузырился, пока она медленно наливала в стакан пурпурную газировку. Поднеся стакан ко рту, она стала пить маленькими глотками, ощущая, как жидкость щекочет ее вкусовые рецепторы. Должна ли она быть честной или скрыть правду? Они дети… не глупые. Некоторые вещи были просто не их делом, но Олив, в частности, теперь очень любила этого человека, их ежедневные текстовые сообщения приносили проблеск радости и облегчения в это запутанное время ее жизни.

— Да… — она улыбнулась, сделав еще один глоток. — Мне он нравится.