Тирант Белый

На следующий день поутру Маршал повелел раскинуть двускатный шатер, высокий и прекрасный. А над крышей его повесили колокол. В этом шатре лишь служили мессу и собирали совет. И повелел Тирант его поставить между двумя лагерями — герцогским и своим. Когда же подошло время мессы, Тирант, из великого своего благородства, послал спросить герцога, не желает ли тот прийти. Герцог чрезвычайно надменно ответил, что не желает. Все же прочие знатные сеньоры были очень рады присутствовать на ней. А Тирант был столь доброжелателен, что вел себя с ними не как Маршал, а будто бы был у кого-либо из них в подчинении, ибо и во время мессы, и за столом занимал он место последним. После мессы все держали совет и порешили, что маркиз де Сан- Жорди и граф д’Айгвес Вивес с еще двумя баронами отправятся с посольством к герцогу Македонскому. Прибыв к нему, маркиз де Сан-Жорди стал держать такую речь.

Глава 134

О том, как Тирант послал маркиза де Сан-Жорди и графа д’Айгвес Вивес с посольством к герцогу Македонскому.

Сеньор герцог, не изволь удивляться нашему появлению, ибо посланы мы к твоей герцогской светлости нашим доблестным Маршалом и всеми славными герцогами, графами и маркизами. Соблаговоли же — как того требует и Божественный разум, и человеческий здравый смысл — поделиться с нами сокровищами и трофеями, каковые забрал ты в лагере наших общих врагов.

Так сказал маркиз герцогу и умолк.

О, какой радостью переполняюсь я, когда слышу от неразумных людей их пустые речи! — ответил герцог. — Как могли вы сами, маркиз, предположить и позволить подумать кому-нибудь еще, что я соглашусь на подобное? Ведь денно и нощно исходили мы потом и кровью в сражениях, защищая славный рыцарский орден^[332], постоянно бьемся мы с врагами нашей веры, забыв об услаждениях плоти, забыв о том, как спят в надушенных и благоухающих мускусом постелях. Ибо мы не вдыхаем ароматов благовоний, но дышим запахами железа и стали; руки наши, вместо того чтобы играть на арфе да виоле, день и ночь должны сжимать рукоять меча или еще какое-нибудь оружие; глаза наши отвыкли видеть женщин в домах и в церквах; ноги наши разучились танцевать и ходить праздно, лишь несут они нас в жестокий бой, в то время как глаза высматривают врагов! И ежели нам по праву принадлежит победа, ибо сумели мы прорвать осаду как подобает достойным рыцарям, то неужто не хватает у вас разумения не требовать того, что вам не положено? Маршалу же вашему передайте, что ему лучше было бы убраться восвояси, а иначе я заставлю его выпить столько воды, что он и от половины подавится

^[333].

Сказал ему в ответ маркиз:

Я не несу службу ни глашатая, ни герольда. Однако полагаю, что если вы сами или через гонца сообщите об этом Маршалу, он не замедлит исполнить ваше пожелание. Но мы то, живя в одной земле с вами и имея одного государя, знакомы друг с другом и знаем, чего стоит каждый из нас. Вы столько бахвалились, что у меня уши устали от ваших нелепиц. А не лучше ли спросить вас, презренный и беспомощный рыцарь, что вы совершили помимо того, что проиграли сражения, погубили, по собственной глупости, множество рыцарей с золотыми шпорами, а также бесконечное число доблестных воинов, которые из-за вас были убиты или попали в плен? И вы захватили добычу со всего лагеря! Но только не так, как доблестный полководец и посланник короля, а как тать и мошенник. Как же могли вы занимать столь высокую должность? Ведь она должна принадлежать лишь тем, кто исполнен всех достоинств, вы же не обладаете ни одним из них. Вам не ведомы ни честь, ни доблесть, вы умеете лишь прикидываться достойным, ибо не способны на добрые дела по природе вашей. Потому и утратили вы королевское величие, которое претит вам, и взяли отвратительную привычку говорить со всеми злобно и дерзко.

Мне прекрасно известно, — сказал герцог, — что все эти глупые речи, которые вы позволяете себе вести, исходят не от вас, а от вашего брата и от нового Маршала. На сей раз я вам их прощу, но впредь не показывайтесь мне на глаза.

Лучше просите прощения у себя и у тех, кто у вас под началом, — ответил маркиз, — а обо мне и о прочих не заботьтесь. Я-то знаю, что ни герцог де Пера, ни Маршал никогда не говорят со злым умыслом, и не вам, а им будет воздаваться честь и вечная слава до скончания света. Именно они осадили тех, кто держал в осаде вас, и все их рыцари вели себя храбро и доблестно. И об этом не желаю я более говорить с вами. Лишь дайте мне окончательный ответ: отдадите ли вы нам трофеи или нет?

Что вы тратите понапрасну слова? — ответил герцог. — Я уже ответил, что мне не угодно с вами делиться и делать я этого не буду.

Ну, раз вы добром отдать не желаете, придется нам применить силу. Вооружайтесь и приготовьтесь к бою, ибо не пройдет и часа, как мы будем здесь, если мне удастся сие исполнить.