Тирант Белый

Началась торжественная месса. В то время как кропили святой водой, водружено было одно знамя. После проповеди — второе, и затем после каждого псалма или антифона^[580] водружали по знамени. В конце мессы у алтаря стояли все знамена. Тирант же не занял ни своего обычного места, ни места подле Императора, а вошел в один из приделов с молитвенником в руках. Оттуда ему было хорошо видно Принцессу. По правде говоря, немного молитв прочел Тирант во время сей мессы. Сколько прочла их Принцесса, я не могу вам сказать, но, покуда продолжалась священная служба, она не спускала глаз с Тиранта, так что все вокруг заметили это.

После того как отслужили мессу и установили знамена в храме, все вышли из него. На дворцовой площади дома снизу доверху были украшены красным сукном, а сама площадь уставлена накрытыми для пиршества столами. Так приказал великодушный сеньор, исполненный всех добродетелей, желавший проявить заботу обо всех рыцарях, достойных почитания: так, по обыкновению щедро, награждал он всех и имуществом, и всяческими почестями за доблестные труды. И повелел сей великодушный сеньор, чтобы длились празднества восемь дней в городе Константинополе, чтобы все восемь дней приходили к трапезе все те в городе, кто хочет. Но злая фортуна, врагиня всякого блага, воспротивилась его желанию и не позволила празднествам продлиться все восемь дней.

После того, как Император и все остальные отобедали, на площади были устроены веселые танцы. Во время сих танцев Принцесса поднялась в свои дворцовые покои, чтобы сменить платье, и приказала закрыть дверь. Раздевшись до нижней юбки, она в сопровождении двух девиц поднялась в казначейскую башню, набрала с их помощью корзину дукатов и приказала Усладе-Моей-Жизни, чтобы та велела отнести ее в покои Тиранта. Переодевшись, Принцесса вернулась на площадь и подошла к Императору и к Тиранту, который стоял рядом. Она сказала ему на ухо, так чтобы Император не слышал:

Руки твои доказали мне, что нет во мне ни одного члена, который бы не желал тебя.

Тирант же ей ответил:

Великое счастье для меня, что рукам моим довелось освоить новое дело.

Император спросил:

О чем это вы беседуете тайком?

Сеньор, — отвечала ему Принцесса, — я спрашивала Тиранта, будут ли на столь замечательном празднике поединки и турниры, он же ответил, что нет, потому как надеется поучаствовать в них при сражении с турками.

Это самая лучшая новость для меня, — сказал Император. — Вы и в самом деле чувствуете себя в состоянии поехать в лагерь?

Клянусь Пресвятой Девой, да! — воскликнул Тирант. — Когда закончится празднество, я заберу с собой лекарей и вполне смогу уехать.

Они побеседовали еще о других вещах, а затем явилась Услада-Моей-Жизни и издалека поманила Тиранта пальцем. Тирант, улучив удобную минуту, когда Император стал говорить с кем-то другим, незаметно отлучился и направился к Усладе-Моей-Жизни. Он спросил, зачем она его звала, и девица ответила ему следующим образом.

Глава 282

О том, как Услада-Моей-Жизни отчитала Тиранта.

Воздаяния за столько трудов, которых вы, сеньор, неоднократно от меня добивались, вы сами себя лишили либо сочли его уже полученным. И из-за вашей оплошности и нерасторопности никакой награды вы больше не заслуживаете, коли довольствуетесь тем, что имеете. А упустили вы все по вашей же вине. И покуда я жива, на меня вам нечего более рассчитывать. Вы, рыцарь, и так опозорились! И посему не желаю я отныне заниматься вашими любовными делами. Не я вам нужна, а Заскучавшая Вдова. Уж она-то сделает все, как вы того заслуживаете! Мне же не стоит больше стараться ради вас, потому как вы — самый взбалмошный и не покорный любви рыцарь на свете. И уж на это вам нечего возразить. Будь я рыцарем, я бы вызвала вас на поединок! Ведь вы держали в своих объятиях, лежа в постели, самую прекрасную, самую прелестную и самую благородную девицу в мире, которой не должны были бы вы потакать, как бы она вас ни умоляла и сколько бы слез ни проливала! Но она, к величайшему вашему стыду и смущению, девицей в постель легла и девицей же встала. Я до самой смерти с горечью буду думать об ужасной ошибке, которую вы совершили. И я не знаю, какая девица или дама, узнав о подобном, будет вас почитать и согласится на дружбу с вами. Напротив, все сочтут вас человеком с дурной славой. Не хочу я больше говорить об этом, ибо сие излишне. Скажу лишь, что, когда Император соблаговолит сесть за стол, чтобы обедать, вам необходимо быть подле него. Я же только что была в ваших покоях — вот ключ от них, который я приказала мне отдать. Прошу вас, идите немедленно туда. Я унесла ключ, чтобы никто не смог прочесть ту бумагу, что вы найдете там.