Тиски смерти

Люди должны это понимать. На бой выходит Брок Леснар, чемпион UFC, профессиональный боец смешанных единоборств. Но едва мэйн-ивент заканчивается, я сразу хочу провести время с моей женой и детьми и остальной частью семьи.

Едва пресс-конференция после UFC 100 закончилась, мы вылетели в Джексон-Хоул, штат Вайоминг, и провели целую неделю в лесу. Мы также посетили парк «Йеллоустон». Я хотел привыкнуть к новорожденному сыну.

Вернувшись в цивилизованный мир, я узнал, что Дана хочет, чтобы я защищал титул чемпиона против Шейна Карвина.

Я согласился. Почему? Потому что я никогда не отказывался от соперника, которого предлагали мне UFC. Хотите, чтобы я дрался с Шейном Карвином? Я выйду на бой с Шейном Карвином. И я защищу свой титул против него ровно так, как я бы сделал с любым достойным претендентом.

Но, начав подготовку к бою с Шейном, я почувствовал, что что-то не так. Я все время выматывался. Уставал. Изнемогал. Не было энергии.

Были дни, когда я приходил домой после тренировки и буквально не мог подняться с дивана. Некоторое время у меня были неприятности с желудком, но я сильно на них не зацикливался и продолжал подготовку. Большая ошибка. Стоило прислушаться к своему телу.

Это привело к серьезной проблеме. Здоровье ухудшалось день за днем, а день боя приближался. Мне предстояло сделать выбор. Я хотел быть честен с UFC, потому что они уже начали рекламировать бой. Но я знал, что не могу продолжать тренироваться и оставаться в форме. Что-то со мной было не так. Серьезно не так.

Я не привык сдаваться, и перенос боя с Шейном Карвином был одним из тяжелейших решений в моей жизни. Я обсудил ситуацию с женой, Марти и юристами, и все согласились, что другого выхода нет. Я был болен и должен был заботиться о своем здоровье.

Местный врач поставил мне диагноз мононуклеоз. Это выглядело логично. Тренировочный лагерь изматывает организм. Иммунная система может отказывать. Я мог подхватить болезнь, вроде мононуклеоза; такое постоянно случается с бойцами. И теперь случилось со мной. Так я думал.

Я не был рад от того, что подвел стольких людей, и уж тем более не был рад болезни; в общем, я решил свозить семью в Канаду. Я подумал, что мы могли бы отдохнуть на природе, где мой организм сможет восстановиться.

Едва мы расположились в западной Манитобе, я проснулся ночью с ужасной болью. Так плохо мне не было никогда. Пот лил ведрами, пропитав все простыни, у меня была горячка. Я даже не помнил, где нахожусь. Помню только взгляд Рены, а потом я снова заснул.

Вскоре я снова проснулся и заявил Рене, что мне нужно в больницу.

И быстро.

Я не мог самостоятельно стоять. Это что-то да значит, правда? Брок Леснар. Чемпион в смешанных единоборствах. Ну, знаете, самый опасный человек на планете. И он не может встать на ноги. Не может позаботиться о себе. Не может дойти от кровати до машины, чтобы спасти свою жизнь.

Мой брат Чад был с нами, он достаточно крепок, чтобы перенести меня на руках. Он погрузил меня в машину, и мы рванули в больницу, как сумасшедшие. Но как быстро он ни ехал, я все равно хотел разбить ему лицо, потому что мне казалось, что мы едва плетемся. Бедный Чад. Он мог бы давить на педаль газа обеими ногами и выжимать из машины максимум, но это все равно бы меня не устроило.

Боль была невыносимой, мне нужна была помощь, но мы застряли в глуши. Вам это покажется странным, но прерии Манитобы находятся в паре часов езды от любого ближайшего города. Спидометр показывал 140 км/ч, а я думал только о том, как бы заглушить боль и избить брата, который плелся, как улитка. Так мне казалось.

Мы добрались до больницы в городке под названием Брэндон, где мне немедленно дали морфий. Острая боль пропала, но я по-прежнему не понимал, что со мной происходит.

Когда состояние стабилизировалось врачи сделали рентген моего желудка, но рентген не показывает ткани и не дает полной картины. Врачи это понимали и хотели сделать компьютерную томографию, но в больнице был только один аппарат, и тот сломан. Мне пообещали починить его к 11 часам следующего утра.

Морфий вызвал у меня страшнейшую головную боль. Прошло 8 часов, но аппарат томографии так и не починили. Как говорится, в ненужном месте в ненужное время. Больше всего меня беспокоило отсутствие возможности контроля над ситуацией.

Называйте это эгоизмом, или наглостью, или надменностью, или как хотите, но я привык контролировать ситуацию. Кто-то родился лидером, а кто-то — ведомым. Я родился быть главным. И это не просто занятие, это моя натура.

Оказавшись в больнице под морфием, я был беспомощен и ненавидел каждую секунду в этом состоянии. Рена, беременная моим третьим ребенком, нашим вторым сыном (чего тогда еще никто не знал), часами сидела возле моей койки. Таким она меня еще никогда не видела. Она была напугана и готова действовать, если бы у нас созрел стоящий план.

Время шло. Деталь для аппарата так и не привезли. Мое состояние ухудшалось. Я не знал, умираю ли я, но ощущения были похожие.