Титан

…Первое, чем встречает нас Микеланджело-художник, это — впечатление огромного сопротивления, хочется сказать — строптивости изобразительного мастерства, приводимого в подчинение еще большей силой мастера. Титанизм («terribilita») микеланджеловских образов находит в этом слове пластическое выражение. «Жесткий камень» («pietra dura»), «камень дикий и жесткий», преобразуемый молотом и резцом скульптора, — излюбленнейшая метафора Микеланджело для выражения своего отношения к жизни и людям. Первобытную нетронутость мраморной глыбы, свежесть пустой плоскости стены, потолка, свода он чувствовал, как никто до него и никто после него. То же сохранил он в своих стихах… Микеланджело ворочает словом, как глыбой, стачивает одно, наращивает другое, пригоняет стих-камень к другим, таким же плотным швом ко шву. Он воздвигает из слов-плит строфу, терцину, сонет, которые держатся силой тяжести, стойким взаимодействием тяжестей-смыслов и тяжестей-звуков.

…Мировая поэзия не знает другого такого примера: это микеланджеловская собственность, запечатленная в ряде великолепных сонетов и мадригалов сороковых годов; их образы тем более примечательны, что вовсе не носят характера риторических аналогий. Наоборот! В них живет непреклонная убежденность, что так оно и есть на самом деле, что здесь проявляется некий живой и высокий закон единства.

А. Эфрос

«Fuss’io, pur lui!»

(«Будь я, как он!»)

Залит проклятым ядом целый свет;Молчит, объятый страхом, люд смиренный,И ты, любви огонь, небесный свет,Вели восстать безвинно убиенным,Подъемли Правду, без которой нетИ быть не может мира во вселенной.Данте

Спустившись с неба в тленной плоти, он

Увидел ад, обитель искупленья,

И жив предстал для божья лицезренья,

И нам поведал все, чем умудрен.

Лучистая звезда, чьим озарен

Сияньем край, мне данный для рожденья, —

Ей не от мира ждать вознагражденья.

Но от тебя, кем мир был сотворен.

Я говорю о Данте: не нужны

Озлобленной толпе его созданья, —

Ведь для нее и высший гений мал.

Будь я, как он! О, будь мне суждены

Его дела и скорбь его изгнанья, —

Я б лучшей доли в мире не желал!

Микеланджело

Вазари.

…Микельаньоло намеревался уже перейти к работе над статуями [Капеллы Медичи], когда папе пришло на ум вызвать его к себе, ибо желал он украсить торцовые стены в Капелле Сикста, для племянника которого — Юлия II — Микельаньоло расписал потолок. Папа Климент желал, чтобы на главной из этих стен, там, где алтарь, он написал Страшный суд, показав этой «историей» все, чего можно достичь искусством…