Титан

И развернулась к девочке, почти загородив ей проход. И тут, Света даже и не поняла откуда она взялась, появилась Элегантная Дама. Она быстро, в два больших шага, подлетела к бабе и весьма грубо схватила её своей большой пятернёй в чёрной перчатке прямо за морду.

— Вам что, животные, одного раза было мало? — холодно произнесла Элегантная Дама.

Она сжала лицо старухи так, что Светлане было видно, как под пальцами Дамы побелела и натянулась кожа бабы, и та забубнила едва разборчиво под перчаткой:

— Ой, прости, ой, прости, госпожа, я просто у неё про ножичек наш спросить хотела, просто спросить…

— Пшла вон отсюда, падаль, — Элегантная Дама была груба и холодна. Странно, на небе висели низкие тяжёлые тучи, а она была в солнцезащитных очках. Дама толкнула бабу в лицо так, что та едва устояла на ногах. — Ещё раз увижу рядом с нею, выдавлю глаза, и не думай, не надейся, что ты вырастишь себе новые, я их выдавлю и наплюю в глазницы, так что ты станешь слепой по-настоящему.

Всё это было сказано твёрдо и холодно, даже через медицинскую маску её слова слышались весьма отчётливо, настолько отчётливо, что ни у бабы, ни у Светланы эти слова не вызвали ни капли сомнений — она так и сделает; и старуха сразу всё осознала, всё поняла, стала кланяться, пятиться и бормотать:

— Господи… Дура я старая… Простите, госпожа, простите… Господи, я ж только спросить хотела, только спросить… Я без злого умысла, только спросить… Без злого умысла…

Света, вся такая яркая, в плащике, сапожках, с розовым зонтиком, просто постояла десять секунд, и ситуация была разрешена. Девочка из всего этого поняла лишь, что эта бабища, с бельмами на оба глаза, хотела что-то выяснить о Светином тесаке. И теперь выяснять раздумала. Улепётывала прочь, и весьма поспешно. И тут Светлане в голову пришла мысль, она поначалу даже сама её испугалась. Но понимание того, что проблему нужно решить, придало ей смелости. Она подошла к Элегантной Даме, которая стояла и смотрела вслед старухе, и произнесла:

— У меня есть к вам вопрос… Вернее, просьба.

Дама повернулась к ней, потянула из кармана красивую красную квадратную пачку, достала оттуда сигарету и стянула с лица чёрную, в сырых разводах маску…

«О Господи!». Света в первый раз её совсем не разглядела, лицо Дамы было… ужасным. Серое, на подбородке и щеке мокрые язвы, а губы у неё были синие, почти чёрные.

— Можешь задать мне вопрос, — негромко разрешила Элегантная Дама.

Её голос был низкий и такой же пугающий, как и её вид. Девочке сразу расхотелось что-то спрашивать, захотелось уйти, но теперь она уже побоялась, что Дама разозлится, если она вопроса не задаст.

— Вы можете убить кое-кого? — пролепетала Света и замерла от ужаса, ужаса собственного вопроса, и тут же, видя, что Элегантная Дама не спешит с ответом, а прикуривает сигарету, она быстро продолжала: — она меня убьёт, она такая… такая… Всё время на меня нападает, а сама я её убить не могу, она очень сильная… Я не знаю, что делать, она мне этой ночью пробила голову… Вот тут шишка, — Света лезет под берет и с ужасом обнаруживает, что никакой шишки там уже нет, вернее, есть, но теперь она совсем незначительная, за такую ерунду… не убивают…

— Что? — говорит Элегантная Дама, выпуская струю дыма в лицо девочке. — Раны на тебе зарастают быстрее, чем ты об этом успеваешь подумать?

Девочка растерянно молчит: откуда? Откуда она могла это знать?

— И кого же надо убить? — спрашивает Дама, не дождавшись ответа.

— Ну, там… Одного человека, вернее, одну…, — бормочет девочка растерянно.

— Одну тварь, с которой ты недавно встречалась. Не так ли? Ты говорила с нею, а она называла меня Гнилой.

— Ну, её зовут Аглая.

— Мне всё равно, как её зовут, — всё так же негромко говорит Дама и затягивается; затягивается она так, что сразу сгорает треть сигареты.

— А что ты мне дашь за работу, если я её сделаю? Чем оплатишь работу? — она заглядывает Светлане в глаза. — Может, отдашь мне свой глаз? Правый, левый… Возьму любой, мне нравятся твои глаза, они чистые, без гнили. Нет? Вижу, глаза тебе дороги, тогда, может, отдашь мне свою матку?

— Что? Матку? — ничего подобного Света не ожидала услышать. Она совсем растерялась. — Какую матку?

— Живую матку, ту, что у тебя в брюхе, — продолжала Дама, — мне достаются всё время мёртвые… Мне всё достаётся мёртвое, а так хочется чего-нибудь живого…

Девочка, стоя в своём ярком плащике, в своих ярких сапожках, под своим ярким зонтиком, сейчас думала только об одном, только об одном, она думала, как бы закончить этот разговор и уйти отсюда.

— Значит, и с маткой уговора не выйдет? — спросила Элегантная Дама и выбросила окурок, докуренный до фильтра. — А что ты мне хотела предложить за работу, а, смертная?

«Что же, что же…? Деньги? Деньги она точно не возьмёт… Золото! Точно! Тот большой и тяжёлый браслет, что подарила ей Сильвия».

— У меня есть золото, — произнесла она наконец.

— У тебя есть золото? — Дама усмехнулась. — М-м… Но у меня тоже есть золото, и у меня его хватит, чтобы заполнить небольшое озеро.