Титан. Фея. Демон

Сирокко уже очень смутно сознавала, что под ногой у нее невесть откуда взялась склизкая, влажная стена. Она толкнулась. Стоило Габи, барахтаясь в грязи, оттащить Сирокко на себя, как плавник хлестнул снова. Тогда Габи отпустила подругу — и Сирокко, захлебываясь, высунула голову из мерзкой жижи.

На глаза ей сразу попалась спина стоящей лицом к лицу с тварью Габи. Хвост рыбины, смертоносней любой сабли, рубанул Габи, казалось бы, точно по шее — но та успела пригнуться и выставить меч. Меч сломался почти у самой рукоятки, но все же успел срезать хороший кусок хвостового плавника. Рыбине такой отпор явно не понравился. А Габи прыгнула — едва избегнув чудовищной пасти — и приземлилась на спину твари. Потом, не успела та опомниться, вонзила меч прямо в круглый глаз. Удар вышел не колющим, как у Билла, а рубящим. Рыбина тут же сбросила наездницу и бешено забила хвостом — но уже вслепую. Стоя в опасной близости от беснующейся твари, Габи высматривала, куда бы еще всадить меч.

— Габи! — выкрикнула Сирокко. — Брось! Не нарывайся!

Габи обернулась, затем поспешила к Сирокко.

— Давай сматываться. Можешь идти?

— Ясное дело… — Земля закачалась. Пришлось уцепиться за габин рукав.

— Держись. Эта тварь опять подбирается.

Сирокко не удалось самой в этом убедиться, поскольку Габи потянула ее прочь раньше, чем она успела выяснить, что и как. Совсем ослабев, Сирокко просто висла на плечах у Габи — а та, как заправский спасатель, тащила подругу из болота.

Дальше Сирокко поняла, что ее кладут на траву, и увидела нависшее над нею лицо. Заливаясь слезами, Габи нежно ощупала голову подруги, затем прикоснулась к груди.

— М-м! — Сирокко вздрогнула от боли и сжалась в комок. — Ты мне, похоже, ребро сломала.

— О Господи. Когда поднимала? Прости, Сирокко, я…

Сирокко погладила ее по щеке.

— Да нет же, дурочка. Не когда поднимала. Когда налетела на меня как паровоз. И хорошо, что налетела.

— Надо проверить твои глаза. По-моему, у тебя…

— Нет времени. Лучше помоги мне встать. Надо посмотреть, как там Билл.

— Сначала ты. Лежи смирно. Тебе нельзя…

Отмахнувшись от ее руки, Сирокко все-таки встала на колени. Но тут же согнулась пополам, и ее стошнило.

— Вот видишь? Тебе надо лежать.

— Ладно, — выдохнула она. — Найди его, Габи. Позаботься о нем. Притащи его сюда. Живого.

— Дай только проверю…

— Иди!

Со страданием на лице Габи прикусила губу и взглянула на все еще беснующуюся неподалеку рыбину. Потом резко вскочила и бросилась бежать. Сирокко оставалось надеяться, что побежала она туда, куда надо.

Держась за живот и тихо матерясь, Сирокко так и сидела, пока Габи не вернулась.

— Он жив, — сообщила она. — Только без сознания. И, по-моему, ранен.

— Тяжело?

— У него кровь на ноге, на руках и по всей груди. Где —_: его, где — рыбья.

— Я же велела тебе его притащить, — прорычала Сирокко, с трудом сдерживая новый приступ тошноты.

— Т-с-с, — успокаивающе зашептала Габи, поглаживая Сирокко по голове. — Что я, трактор? Сделаю носилки — тогда и притащу. Но первым делом я доставлю тебя до лодки и уложу. А ну тихо! Если придется с тобой драться, я готова. Ты ведь не хочешь разок по челюсти, правда?

Сирокко самой хотелось влепить подруге разок по челюсти, но тошнота пересилила. Она снова осела на землю, а Габи опять потянула ее наверх.

Следующее, что запомнилось Сирокко — ее собственные мысли насчет смехотворности происходящего. Славно, должно быть, смотрелись они со стороны. Полтора метра Габи против метра восьмидесяти пяти у Сирокко. Хотя при низкой гравитации Габи лишь приходилось выбирать точные движения. Вес же большой проблемы не составлял.

Когда закрыла глаза, стало полегче. Меньше мутило и земля не раскачивалась. Сирокко опустила голову на плечо Габи.

— Спасибо, что выручила, — прошептала она и вырубилась.

Очнулась Сирокко от мужского вопля. Не хотелось бы ей еще когда-нибудь такое услышать.

Билл бредил. Сирокко села и осторожно дотронулась до виска. Все еще болело, но голова уже так не кружилась.

— Иди-ка помоги, — попросила Габи. — Надо его держать — или он сам себя ранит.

Сирокко поспешила к подруге.

— Как у него?

— Совсем хреново. Нога сломана. Еще, по-моему, и несколько ребер. Хотя кровью он не кашлял.

— Какой кости перелом?

— Перцовой… нет, берцовой. Не то большой, не то малой. Не помню я, где какая. Сперва я думала, там просто рана. А потом, когда стала класть на носилки, он дернулся. Тут кость наружу и вылезла.

— О Господи.

— Крови он, по крайней мере, много не теряет.

Осматривая рваную рану на ноге Билла, Сирокко снова почувствовала, что ее вот-вот вырвет. Габи промывала открытый перелом прокипяченными парашютными тряпками. Всякий раз, как она касалась раны, Билл хрипло стонал.

— Что же теперь делать? — спросила Сирокко, смутно сознавая, что такой вопрос следовало адресовать ей самой.

Габи совсем измучилась.

— Наверное, надо позвать Кельвина.

— А что толку? Ну ладно, позову я этого сукиного сына. Но ты же помнишь, как долго он в тот раз добирался. Если Билл умрет раньше, чем этот засранец прибудет, я его своими руками прикончу.

— Тогда надо самим вправлять кость.