Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Новые предприятия несли столь серьезную и постоянную угрозу возгораний, что вскоре нефтеперерабатывающие заводы выдворили за пределы Кливленда, что ускорило развитие Кингсбери-Ран. В те годы нефтехранилища не окружали земляными насыпями, как начали делать впоследствии, поэтому если начинался пожар, все соседние цистерны превращались в пылающий ад. До появления автомобиля никто не знал, что делать с легкой фракцией сырой нефти, известной как бензин, и многие переработчики, под покровом ночи спускали эти отходы в реку. «Мы обычно сжигали его, как топливо, при перегонке нефти, – вспоминал Рокфеллер, – тысячи и сотни тысяч баррелей текли по ручьям и рекам, и земля пропиталась им из-за постоянных стараний избавиться от него»¹³. Из-за вредных отходов река Кайахога стала такой огнеопасной, что, когда капитаны пароходов кидали за борт тлеющие угли, вода вспыхивала пламенем. Каждый раз, когда в небе начинал клубиться черный дым, люди думали, что взорвался очередной завод, и цены на керосин взлетали. По крайней мере, задним числом слова Рокфеллера об этой вездесущей опасности звучат философски: «В те дни, когда звонил пожарный колокол, мы все бежали на завод и помогали тушить. Пока бушевал пожар, я доставал карандаш и планировал, как перестроить наши мастерские»

¹⁴.

Даже ужас пожара тускнел в сравнении с возобновляющимися страхами, что скважины Пенсильвании иссякнут, а замены им не появятся. Как отметил Рокфеллер: «Сегодня она находилась здесь и завтра там же, и ни один из нас не имел уверенности, сколько продлятся поставки, без которых вложения эти не имели ценности»¹⁵

. Уже к концу 1860-х послышались суровые пророчества о надвигающемся крахе промышленности. Нефтяники делились на два типа: тех, кто считал внезапный бум зыбким миражом и стремился забрать прибыль как можно скорее; и тех, кто подобно Рокфеллеру, видел в нефти основы длительной экономической революции. Во время оздоровительных проповедей, которые он каждую ночь служил сам себе в постели, Рокфеллер часто размышлял о недолговечности земного богатства, особенно нефти, и напутствовал себя: «У тебя изрядное состояние. У тебя хороший дом – теперь. Но предположим, что нефтяные скважины иссякли!»¹⁶ И все же будущее нефтяного дела стало для него предметом религиозной веры, как и чувство, что Господь благословил его и его предприятие. В конце 1867 году, за несколько дней до Рождества, он опоздал на поезд, который сошел с рельсов, и в ужасном крушении погибло много пассажиров. Рокфеллер сразу же написал Сетти: «Я рассматриваю это (и рассматривал, когда узнал об уходе первого поезда) как

Провидение Божие»¹⁷

.

Пока он еще не стал бельмом на глазу нефтедобытчиков, Рокфеллер часто надевал свой потрепанный нефтяной костюм и отправлялся во Франклин, штат Пенсильвания, где держал контору по скупке нефти, экономя таким образом на посредниках. Нефтяная лихорадка в Нефтяном регионе была столь заразна, что эти поездки притупляли все мимолетные сомнения, которые могли у него возникнуть касательно выживания промышленности. Как сообщил один из посетивших Ойл-Крик в 1866 году: «Люди думают о нефти, говорят о нефти, им снится нефть, запах и вкус нефти господствует во всем, что они едят и пьют»¹⁸. Поездки подзаряжали Рокфеллера, и он возвращался в Кливленд, окрыленный верой. По воспоминаниям друга: «По возвращении у него всегда было о чем рассказать, и он с горящими глазами говорил о желании преуспеть»¹⁹.

В 1860-х никто не знал, существуют ли крупные отложения нефти за пределами холмистой северо-западной Пенсильвании, поэтому дело немедленно приняло глобальный масштаб. В течение года после открытия Дрейка его представители продавали нефть в Лондоне и Париже, и Европа вскоре заявила о себе как о крупнейшем рынке сбыта американского керосина, импортировав сотни тысяч баррелей в первые годы Гражданской войны. Вероятно, ни одна другая американская промышленность не имела таких экспортных перспектив с самого момента зарождения. К 1866 году как минимум две трети кливлендского керосина уплывали за океан, а значительная часть его направлялась через Нью-Йорк, который превратился в перевалочный пункт для экспортируемой нефти. Рокфеллер сразу же увидел, что искать тех, кто впитает излишки производства, нужно за пределами американских берегов: «Представлялось абсолютно необходимым расширить рынок нефти и экспортировать в другие страны, что требовало большой и весьма трудной работы»²⁰. В 1866 году он отправил Уильяма в город Нью-Йорк открыть фирму «Рокфеллер энд Компани», которая управляла бы экспортом с их кливлендских заводов.