«Титаник». Курс по черной Луне

Выйдя в коридор и выяснив причину шума у коридорного стюарда, рыжего ирландца в синей форме с ярко начищенными золотыми пуговицами, он прошел мимо важно дующего в медный горн мальчика в такой же синей форме и фуражке и вскоре уже спускался по уже знакомой монументальной мраморной лестнице.

Сверкающий севрским фарфором и серебром, украшенный цветами и ярко освещенный зал поражал воображение. На лакированном полу лежали толстые мягкие обюссинские ковры, в которых ноги утопали почти по щиколотку, вдоль стен стояли столы красного дерева. Столовая была отделана светлым дубом, с изящным резным орнаментом, белейшие скатерти, сияющие начищенной бронзой и сверкающие граненым хрусталем люстры на потолке.

Таков был корабельный ресторан «А ля Картэ».

Удобно устроившись в изящных креслах из красного дерева, обтянутых дорогой тканью, гости готовились к приему пищи, пока вокруг них суетились услужливые официанты.

Наметанным глазом Ростовцев определил, что основную часть пассажиров первого класса составили богатые американцы, закончившие свой зимний сезон в Монте-Карло, Ницце, Каннах и других курортах Ривьеры, мода на которые среди международных снобов в последние годы почему-то росла. Другие возвращались из знаменитых столиц «старой доброй Европы» — Рима, Вены, Берлина, Петербурга, Парижа.

Почти три сотни пассажиров первого класса, напоминали гостей какого-то важного приема при королевском дворе. Женщины в шляпках с широкими полями, чуть поменьше тележного колеса, украшенными пышными перьями, в вычурных платьях из муслина или атласа, отороченных дорогими мехами. Некоторые декольте были чрезмерными, но излишнюю откровенность нарядов сглаживали длинные атласные или муслиновые шарфы, отделанные льежскими и венецианскими кружевами. Мужчины во фраках, жилетах и галстуках, в черных длинных сюртуках и серых шелковых цилиндрах, при галстуках, заколотых бриллиантовыми булавками. Важно шествовали почтенные старцы в пошитых лучшими портными костюмах. В общем, высший свет.

Ростовцев даже слегка засмущался. В своем черном рединготе и полосатых фланелевых брюках он выглядел как-то бедновато, еще чего доброго за лакея примут или за дворецкого! Того и гляди подвалит какой-нибудь лорд или сенатор и осведомится эдак через губу: «Любезнейший… э-э-э… а как мне побеседовать с вашим хозяином?»

Усевшись за стол, уставленный серебряной посудой и хрусталем с золотой гравировкой, он ознакомился с меню.

Если верить ему, то на ужин им предстояло вкусить устриц, отварного лосося с муссом и огурцами, говяжье филе, зелёный горошек, жареного ягненка с мятной подливой и кресс-салат. Дополнительно можно было заказать спаржу и лобстеров в сливочном соусе.

Лобстера и икру Юрий проигнорировал, а вот лососю и ягнятине отдал должное.

После ужина многие гости направились в салон, чтобы выпить там кофе, к которому прилагались шоколадные эклеры и французское мороженое. Ростовцев присоединился к ним.

Салон на этом корабле имел даже собственное название: «Палм-Кор».

Тут давал концерт судовой оркестр, шла беседа между старыми и новыми знакомыми за коньяком и кофе, и вообще царила приятная атмосфера великосветского раута.

Пока одни пили кофе и беседовали, другие уже уселись за зеленое сукно и принялись раздавать карты. Юрий играть не любил, помня отцовскую науку. Податной инспектор Виктор Викторович Ростовцев любил повторять, что знает лишь один-единственный надежный способ встать из-за ломберного стола с тысячей рублей — сесть за него с двумя тысячами.

Тем не менее, уходить не хотелось — было бы, в конце концов, глупо промаяться остаток вечера в каюте, уставившись в потолок или болтаясь на продуваемой весьма посвежевшим ветром палубе…

Внезапно он весь обратился в слух — до него сквозь оживленный гомон донеслась русская речь — два или три человека о чем-то оживленно беседовали, мешая русские слова с английскими.

Оглядевшись, он увидел неподалеку и говоривших. За резным столиком сидела и пила кофе (впрочем, не только кофе) довольно странная компания. Первый — высокий и худой, гладко выбритый мужчина в клетчатом спенсеровском пиджаке с типично немецким лошадиным лицом и редкими волосами. На переносице господина было водружено пенсне в золотой оправе, придававшее облику господина оттенок некоей надменности.

Второй — молодящийся полноватый мужчина лет за сорок с характерным семитским носом, аккуратно расчесанными бакенбардами и с сигарой в зубах. На мизинце его сверкал перстень с крупным бриллиантом, несомненно, настоящим. Одет представитель Израилевых колен был безукоризненно — смокинг, серый атласный жилет и белоснежный, накрахмаленный воротничок.

Третий… Третьей была дама, вернее, молодая девушка лет не больше двадцати трех.

На ней был светло-синий дорожный костюм с коротким жакетом, узкая юбка выгодно подчеркивала длинные ноги. Ее волосы, выбивающиеся из-под шляпки, отливали бледным серебром. Большие глаза, точеный изящный подбородок, яркие губы…