«Титаник». Курс по черной Луне

По обоим берегам Темзы на два десятка миль тянется порт, который не утихает ни на минуту. Насыщенный копотью воздух день и ночь дрожит над ним от лязга подъемных кранов, гудков пароходов и свистков паровозов. Огромные портовые склады поглощают товары, которые из месяца в месяц выгружают здесь тысячи океанских пароходов, чтобы потом, взяв на борт новый груз, снова отправиться в большой мир — в Кейптаун, Мадрас или Гваякиль. Армия матросов, грузчиков, коммивояжеров заполняет многочисленные портовые кабачки и гостиницы. Здесь легко затеряться до времени.

Размышляя об этом, слуга Ложи углубился в хитросплетение переулков Ист-Энда. Вокруг возвышались ветхие стены покосившихся полуразрушенных домов — в иных зияли проломы, как от ударов тараном. Между ними то тут, то там расположились заросшие бурьяном пустыри, словно бросая вызов слухам о бешеной дороговизне лондонской земли. Порою на них горели костерки, вокруг которых грелись оборванные личности. Покосившиеся сараи, склады, нависавшие над грязными тротуарами коньки крыш, грязные подслеповатые окна, светившиеся тускловатым зловещим светом.

Публика, попадавшаяся Блэку навстречу, — шатающиеся пьяницы, разной степени потрепанности шлюхи и их кавалеры к нему интереса не проявляли. Идет себе человек и идет — разве Англия не свободная страна, в которой каждый может ходить, где хочет?

Пресловутое чувство опасности ничего не подсказало. Просто в глубине переулка, куда свернула таинственная личность, возникли, сгустившись сами собой из туманной мглы человеческие силуэты… Один, два, пять…

Первой была опухшая тетка — явно из бывших проституток, но теперь окончательно вышедшая в тираж. На аукционе блудниц за нее никто бы не дал и шести пенсов. Глаза ее горели злобой ко всему миру, пальцы судорожно сжимались, словно она хотела за что-то ухватиться. На шаг от неё отстал лысый угрюмый недоросток. Следом за ним плелся тощий заморыш — он был сильно пьян, отчего выглядел самым смелым в этой компании осатаневших двуногих. За ним — бывший матрос, судя по затрепанному берету и высоким сапогам. Слева от него расположился настоящий великан с лицом добродушного идиота, поигрывавший толстой короткой дубинкой — можно было поручиться, что она налита свинцом и что раздробила не один череп…

Несколько секунд Блэк изучал стаю трущобных шакалов, ощупывавших его голодными взглядами. Он знал, что они очень опасны, опаснее любых русских или турецких разбойников с большой дороги, опаснее китайских хунхузов или нью-йоркских бандитов из «Адской кухни» или «Пяти углов». Из-за десяти шиллингов они готовы без всякой жалости прикончить первого встречного. С ними невозможно договориться или обвести вокруг пальца, они для этого слишком тупы и лишены фантазии. Шакалы эти нападают все разом и, вцепившись, терзают и буквально рвут на части добычу. Как сообщала криминальная хроника, бывали случаи, когда они вырывали из тел жертвы куски мяса или так перегибали ее пополам, что у той ломался хребет.

Вот матрос сунул руку за голенище сапога и вытащил тяжелый мачете. Страшное оружие, не оставляющее шансов попавшему под удар…

Блэк тоже запустил руку за пазуху и в руке его появился крошечный вороненый пистолет. Более опытный человек опознал бы в нем «маузер-1910» — вещь, несмотря на невеликий калибр, опасную в умелых руках. Но бандиты не испугались. Наверное, они были слишком тупы, чтобы бояться, а может тому виной несолидный вид «игрушки».

Низкорослый плешивый оборванец, видно, вожак этой стаи резким, пропитым голосом приказал:

— Ну-ка, лапочка, бросай свой пугач! Спокойно, не суетись! — и зло хохотнул.

— А если вздумаешь бежать, так лучше сразу на четвереньки стань, чтобы нам удобнее было тебя, значит, это… оприходовать, как догоним! — прогудел великан.

— Нет, бегать не будем, — деловито прозвучало из-под зюйдвестки.

В следующий миг пистолет дважды плюнул огнем и двое бандитов погибли, не успев даже понять, в чем дело: одному пуля попала в лоб, другому — чуть выше левого глаза. Третий, матрос, то ли самый умный, то ли самый трусливый — вскрикнул от ужаса, ринувшись в переулок в поисках укрытия, но прежде чем он скрылся в темноте, пуля догнала его, раздробив затылок. Плешивый бандит, размахивая ножом, устремился на Блэка и тут же рухнул, воя и держась за пах… Последней умерла женщина (или самка, если угодно)

Блэк видел ее лицо, когда она падала: странно-просветленное, ставшее на миг почти человеческим. А потом она превратилась в бесформенную кучку плоти на мостовой, и что-то черное и блестящее растекалось рядом, как масло из разбитого механизма или машины.

Какое-то время в переулке стояла тишина. Блэк слышал, как вдали шумел прибой да гудел припозднившийся товарняк на Уайтчепельской ветке…

Из пятерых еще дышал только один — главарь. Ни одной пули мимо…

Подойдя к нему, стрелок посмотрел на искаженное дикой болью лицо — человек умирал от шока из-за пробитых пулей тестикул.