Титановый король

– Дело не в этом. Я завтра улетаю! – выпаливаю и понимаю, что небольшой отпуск мне сейчас действительно не повредил бы. Сменю обстановку, развеюсь… Может быть, новые впечатления притупят боль, что, как псина, вцепилась мне в душу и не отпускает.

– Куда? – икает Светка.

– В Лондон. И знаешь, Свет, я, наверное, уже пойду. Вставать рано, сама понимаешь.

– Да мы же только пришли! – изумляется Авдеева. – Постой. Это что, из-за Рустама? Тебя до сих пор не отпустило, да?

Закатываю глаза:

– Да плевать мне на него, господи!

На этот раз я говорю правду. В том, что я вляпалась в Феда, есть один несомненный плюс – о Гарипове я даже не вспоминаю.

– У девки-то его, говорят, выкидыш.

– Серьезно? – я встаю из-за стола, Светка увязывается за мной, намереваясь выложить последние сплетни, несмотря на то, что этому совершенно не способствует окружающий нас шум. От нетерпения ее глаза горят в пульсирующем свете стробоскопов.

– Ага. Юлька предположила, что там и не было ничего, – кричит в ухо. – Ну, знаешь, вроде как она соврала, чтобы женить Рустамчика на себе.

– Какие страсти, – фыркаю и случайно ловлю взгляд того, кого мы как раз обсуждаем. Гарипов стоит у бара, сжимая в руке стакан. – А он, я смотрю, не очень-то убивается.

– Так, может, эта малолетка и правда ему врала, – неожиданно становится на сторону Рустама Светка.

– И Люська врала тоже? – кошусь с насмешливым недоверием на нее.

– Какая Люська?

– Наша одноклассница, от которой вы это все и узнали.

– А, эта… Ну, не знаю. Люська-то всего лишь медсестра. А девица могла все с врачом обтяпать. Шито-крыто. Ох, черт. Гарипов идет сюда!

Я не успеваю никак отреагировать, потому как тут же мне на талию ложится его прохладная ладонь:

– Привет! Дин, Света… Прекрасно выглядите.

– Привет, Рустам. Давненько не виделись.

– Тебя сейчас нечасто встретишь в таких местах.

– А ты, как всегда, завсегдатай…

– Ну, знаешь. Иногда единственный способ забыть о своем одиночестве – быть в толпе…

– Чего? – На Светку смешно смотреть. Ну, серьезно, ее даже перекосило от таких заявлений. Ишь ты… Одинокий он. Я бы сама возмутилась, да только нет сил. Я уже наэмоционировалась по другому поводу так, что никаких эмоций впрок не осталось.

– Эм… Ясно. Ну, хорошо тебе повеселиться.

– Постой. Может, останешься? – моего запястья касаются его пальцы. Я смотрю на них, равнодушно прикидывая в уме, а не попробовать ли мне и правда… клин клином. Но тут же отказываюсь от этой мысли.

– У меня завтра самолет. Извини.

– Давай отвезу тебя!

– Ты ж бухал, – глаза Светки становятся квадратными.

– Не надо. Зачем тебе делать такой крюк?

– Я не против. Я… Дин, знаешь, я… – Гарипов бросает короткий сердитый взгляд на Авдееву, которая, в его представлении, наверное, должна была проявить чуть больше такта и оставить нас с ним наедине. – Мне… так много нужно тебе сказать!

Какая удивительная все же штука – жизнь. Еще пару недель назад я бы с интересом его послушала. Каких-то пару недель назад…

– Ну, я ж не навсегда уезжаю. Еще наговоримся.

Небрежно похлопываю Гарипова по руке, разворачиваюсь и ухожу. Светка за спиной ржет.

– Чего?

– Как ты его! Неужели и впрямь отболело, а? – Авдеева обнимает меня за плечи, что с ее ростом довольно несложно сделать, и с надеждой заглядывает в глаза.

– Я тебе об этом постоянно твержу. Ты просто меня не слышишь.

– На твоем дне рождения мне показалось, что…

– Тебе показалось, – ставлю точку в бессмысленном разговоре. – Иди уже, веселись.

Светка крепко меня обнимает и, пятясь, возвращается в зал. Я же забираю в гардеробе пальто и выхожу на улицу. Ближе к ночи ледяной, шпарящий весь день напролет дождь стихает. В лужах отражается перевернутый небесный свод, бледная луна, окружающие небольшой пятачок парковки здания… Голые березы тянут покореженные пальцы ко мне, тоже опрокинутой в лужу. Ежусь и торопливо прячусь от навязчивого внимания в салоне авто.