Титры к фильму о любви

Мишаня Комов? Как ни странно, до Кати только что дошло, что она впервые услышала эту фамилию не в новостях о пожаре и найденном трупе, да и увидела нового клиента вовсе не в офисе фирмы «Горчаков и партнеры» и не вчера. Да они же сто лет знакомы! Лучший ученик и открыватель блестящих перспектив буквально не вылезал из архива, где совсем недавно работала Катя. И как это она забыла?

Но кто бы узнал в солидном бизнесмене худого, прыщавого, сутулого, вечно голодного кандидата наук в очках образца семидесятых годов и с потрепанным портфелем из естественно состарившейся кожи? Для этого нужна, наверное, какая-нибудь специальная компьютерная программа, которая моделирует, как могли бы выглядеть Элвис Пресли на свое 80-летие или Мэрилин Монро после рождения троих детей.

Катя не видела Михаила Комова лет пять. Он просто однажды перестал приходить, с трепетом листать пожелтевшие странички и пить чай с сотрудницами архива на правах постоянного посетителя. Тогда Катя и заведующая читальным залом Нина Федоровна, у которой всегда имелись в наличии старый электрический самовар и свежий пряник, немного пообсуждали эту тему.

– Я слышала, что Мишаня совсем ушел из науки. Сказал, мол, сколько можно копейки получать, – поделилась с ней тетя Нина. – Надо же, такой увлеченный исследователь. Я думала он уйдет, только если у него обнаружится острая форма аллергии на пыль веков. Жаль…

– Надо же, как меняются люди! – воскликнула Катя. – Если бы вы не сказали, я бы Михаила не узнала. Он такой успешный, уверенный….

– И тоже без очков, как и ты, – невесело усмехнулся профессор. – Эх, молодежь, разве в этом счастье?! Счастье – это вдруг обнаружить в архиве документ, которого никто до тебя не читал. Да и видел всего один человек – тот, кто это писал. Наука может сделать тебя бессмертным. Не каждого ученого, конечно, но у Мишани были все предпосылки. Но он этим пренебрег, поэтому в этом смысле он умер. И мне его очень жаль. А тут еще беда с его супругой. Я решил прийти, засвидетельствовать, поддержать как-то…

Желающих поддержать бизнесмена Комова было явно больше, чем знакомых научного сотрудника Комова. Видимо, у исследователей со строителями мало общего. Первые в каждой трещинке видят эпоху, вторые их просто замазывают, а лучше вообще все снести и возвести заново. Да уж, неблизкие это отрасли. Обычно историки пытаются подзаработать на составлении родословных, некоторые, как Катя, сделали шаг к юриспруденции. Но Михаил освоил совершенно новую для него сферу. Причем добился успеха за довольно короткий срок. Интересно, как ему это удалось?

Катя старалась думать о чем угодно: о том, что бетон – враг археологии, но даже на кладбище можно встретить жизнь, настолько все непредсказуемо. Что угодно лучше, чем ужас. Да, она чувствовала именно ужас. Не горе, они ведь не были знакомы с женой Михаила: ужас. От того, что сегодня у тебя есть настоящее, а завтра нет будущего, только прошлое. И с ней самой едва не случилось такое…

О прошлом погибшей шептались стоявшие рядом с Катей девушки. Одна блондинка, другая брюнетка. Обе – ходячая реклама средиземноморских курортов, дорогих бутиков и шампуня «для длинных, окрашенных волос, который надолго сохранит их блеск».

Платон Матвеевич отправился пожать руку безутешному вдовцу. Катя на это не решилась, осталась поодаль и услышала много интересного.

– Не может быть? Ты уверена?! – удивленно вскинула идеально выщипанные брови брюнетка.

– Я сама удивилась, когда встретила там Лизу, – кивнула блондинка. – Но это была специальная очередь – для беременных.

– Ты шутишь? В очереди? В обычной поликлинике?! Почему не в лечебнице у доктора Цибермана? У него очереди только из джипов у входа выстраиваются. Ты-то сама там что делала?

– Я-то себе суррогатную мать присматривала. Ну, то есть не себе, конечно, а для нашего с Коротышкой ребенка. Он же ведь, гад мелкий, этот пункт в брачный договор вписал, что у нас в течение трех лет должен появиться ребенок. Хорошо еще, что такая формулировка. Не я должна родить, а у нас должен появиться. Это меня и спасает. Можно инкубатор нанять. Его клетка плюс моя клетка. Ребенок наш, но выносит и родит его кто-то другой.

– Блин, и как я до этого не додумалась, – вздохнула брюнетка. – Портила фигуру, терпела токсикозы. И ноги отекают, и растяжки на животе. Бр! Даже вспоминать не хочется.

– Вот-вот! Надо сделать так, чтобы и не о чем было вспоминать. Будь моя воля, я бы наши гены вообще не смешивала и не тиражировала. Представляешь, если ребенку достанется папин рост? Девочке придется даже домашние тапочки на шпильке покупать. А у парня обязательно разовьется комплекс Наполеона. Будет всеми командовать, как папаша. И по поводу каждого чиха контракты составлять с громаднейшей неустойкой…

Да уж, тяжела доля жены бизнесмена с большими амбициями и маленьким ростом. Не хотела бы Катя рожать детей по договору.