Тюрьма глухаря

Ночь. Безмятежность. Двор освещают лишь отдельные фонари, выглядевшие в записи невероятно тусклыми. Здания, стоявшие по соседству, также погружены в вечерний мрак, лишь в отдельных окнах горит свет. Редкие прохожие, спрятанные в темноте, напоминают безликие тени. И тут внимание Загорского привлекла фигура человека, укрывшегося под деревом. Его появление близ места ограбления можно было бы воспринять за случайность, если бы не взор, направленный на людей, приближающихся к «Алмазному центру», один из которых, шедший последним, даже повернулся, будто желая удостовериться в наличии наблюдателя. Человек, на которого он посмотрел, держал в руках ноутбук и постукивал по клавишам быстрыми пальцами. Все становилось на свои места: именно он проник в электронный контур банковской системы, обошел расставленные ловушки, блокировал выставленные коды и проложил грабителям дорогу к хранилищу. Даже удары пальцев по клавиатуре совпадали с моментами, когда перед тремя грабителями распахивались двери банка.

Некоторое время неизвестный продолжал стоять в тени, а потом неожиданно шагнул в темноту и мгновенно растворился в сгустившемся мраке.

Теперь Павел Загорский больше не сомневался, что именно этот человек являлся организатором ограбления. Оставалось только рассмотреть его поближе. Вернувшись на несколько кадров, он приблизил к себе этого неизвестного. Выглядел тот вполне обыкновенно, ничего запоминающегося во внешности: джемпер с какими-то квадратами на груди, широкие темные брюки, короткая стрижка, на лоб надвинута бейсболка, под козырьком которой пряталось остроносое лицо. Но деталей не разглядеть, казалось, хакер подозревал, что в скором времени запись будут изучать самым тщательным образом.

И все-таки он должен где-то проколоться, должен ошибиться! Ведь не робот же, в самом деле! Прокручивая кадр за кадром, майор старался выбрать момент, когда предполагаемый организатор хоть на мгновение вынырнет из сумрака. Увеличив, насколько это было возможно, изображение, Павел Юрьевич понял, что даже в этом случае невозможно провести идентификацию. Но вдруг запись неожиданно посветлела – это брызнула снопом света проезжающая машина, а затем исчезла за углом. Но неизвестный, потревоженный шумом, опасливо приподнял голову и подставил под поток света свое хищное широкоскулое лицо. Павел Загорский невольно сглотнул. Лицо было размазанное, контуры овалов нечеткие, но тем не менее можно было рассмотреть выражение глаз – сосредоточенное, слегка взволнованное, какое бывает только у человека, занимавшегося важным делом.

Подняв трубку, Загорский позвонил в информационный отдел:

– Вот что, Стас, сейчас я тебе скину один снимок. Попробуй его обработать и посмотри, есть ли у нас такой человек в базе данных.

– Как срочно? – отозвался тот, как всегда загруженный работой.

– Чем быстрее сделаешь, тем лучше.

– Понял, – охотно откликнулся Стас. – Жду снимок.

Загорский вывел на экран изображение неизвестного и переслал его эксперту, поймав себя на том, что испытывает некоторое беспокойство, какое ощущал всегда, ожидая важного решения. Он не успел выкурить сигарету даже до середины, как из экспертного отдела пришел ответ. Открыв письмо, Павел Юрьевич увидел фотографию, прошедшую через жернова компьютерной чистки, после которой она стала максимально приближенной к оригиналу. Со снимка, выполненного в темно-серых тонах, на него смотрел молодой мужчина весьма добродушного вида. Он не мог избавиться от ощущения, что прежде они встречались. Ни одна черточка его лица не указывала на то, что это был прирожденный преступник, занимавший едва ли не самую верхнюю строчку в сообществе грабителей банка, скорее он походил на клерка средней руки, невероятно замотанного жизнью. Глаза крупные, чуток навыкате, теплым взглядом ощупывающие впереди себя ночное пространство. В лучшем случае какой-нибудь научный сотрудник захудалого НИИ. Лицо обыкновенное, немного скуластое, никаких особых примет, за которые мог бы зацепиться даже взыскательный взгляд. Но по собственному следственному опыту Загорский понимал, что именно такие непримечательные люди зачастую наделены незаурядными талантами: одни разрабатывают периодическую систему химических элементов, вторые открывают теорию относительности, третьи бьются над решением запуска ракет в космос…

Распечатав портрет, Павел Юрьевич положил его в папку. В дверь негромко постучали, и в кабинет вошел Анакшин.

– Что-нибудь нашел по Алешкевичу? – спросил Загорский.

– Кое-что имеется, – загадочно ответил тот, присаживаясь на стул.

– Говори, не тяни.

– Обычный представитель «золотой молодежи», из весьма обеспеченной семьи. Пока родители были живы, он еще как-то держался, а когда их не стало, начал все выносить из дома, торговать антиквариатом. На это и жил. Работать не желает. Четыре года назад его задержали за наркоту…

– Вот как? Продолжай.

– Продавал на точке. Хотели его посадить, дело разворачивалось по-серьезному, но потом решили замять.

– Почему?

– Алешкевич согласился сдать всех поставщиков. Тогда была накрыта вся цепочка.