Тюрьма народа

Евразийцы, любящие живописать прелести жизни русских под татарским ярмом, часто козыряют полным отсутствием каких-либо гонений на православие со стороны татар. Более того: Орда давала церкви целый ряд преимуществ: свободу от налогов и дани, церковные суды, экстерриториальность от княжеской и ордынской власти и др. Но ведь все это не очень хорошо говорит прежде всего о самой церкви, которую ханы рассматривали в качестве одного из своих аппаратов воздействия

на русских. А любой аппарат надо холить, смазывать, протирать тряпочкой, беречь. Именно христианская мораль, подорвавшая боевой дух русских, способствовала победе татар и их дальнейшему владычеству. "Русской" церкви, зараженной вирусом христианского космополитизма, в общем, всегда было безразлично, кто владычествует над русскими – татары или евреи ("Всякая власть от Бога!"), лишь бы начальство не сокрушало храмы и не препятствовало получению доходов с прихожан. Н. Костомаров пишет, что духовенство весьма уважало и ценило того же Александра Невского за "угодливость хану, умение ладить с ним, твердое намерение держать Русь в повиновении завоевателям и тем самым отклонять от русского народа бедствия и разорения, которые постигали бы его при всякой попытке к освобождению и независимости, – все это вполне согласовывалось с учением, всегда проповедуемым православными пастырями: считать целью нашей жизни загробный мир, безропотно терпеть всякие несправедливости и угнетения, покоряться всякой власти, хотя бы иноплеменной и поневоле признаваемой". Лояльности православной церкви к татарам способствовал также и ее, по выражению Д. Галковского, "полуазиатский" характер, сформированный византийским Югом. В свою очередь и ханы видели в церкви родственную расовую душу. Спустя века новые владыки Евразии – иудо-большевистские каганы – предварительно очистив церковь от арийских наслоений (кадровых и идеологических), сделают ее одним из элементов системы порабощения русских.

Итак, Московский улус разбил беззаконника Мамая, выполнив свой патриотический долг перед евразийской державой. Москва резко усилилась, что естественно, вызвало беспокойство Тохтамыша. Он правильно понял, что эта окраинная провинция начинает претендовать на главенство в Орде. Тохтамыш стремился сохранить в Орде прежний центр власти – именно в этом причина его, казалось бы, неожиданного похода на Москву в 1382 году, а не в желании наказать русских за Куликовскую победу.

Однако неослабный процесс усиления Московии при одновременном распаде Орды на отдельные ханства уже нельзя было остановить. Еще при Иване Калите в Москву запросто переселялись татары, например, мурза Чет, предок царя Бориса Годунова. При сыне Дмитрия Донского, Василии, все больше ордынских царевичей переходит на московскую службу, евразийским нюхом чуя, что недалек день, когда политическим и культурным центром Орды станет Москва. И пусть Орда к тому времени станет именоваться Московским государством – суть не в этом… На службе у Василия Васильевича Темного, внука Дмитрия Донского, был ордынский царевич Касим, заполучивший от московского князя Городец Мещерский, что на Оке, разумеется, с местным белым населением в придачу. От Касима пошло т.н. Касимовское царство – удельное княжество, просуществовавшее аж до ХVII века. Татарин Касим прикрывал рубежи Московии от татар же, и это лишний раз свидетельствует о том, что мы наблюдаем не национально-освободительную борьбу русских против ордынского ига, а борьбу за господство в самой Орде. Как мы еще увидим, татары на московской службе чувствовали себя подобно рыбам в воде и неслучайно их потомки, млевшие от любви к косовороткам, стали отцами-основателями славянофильства.