Тюрьма особого назначения

Парень, завороженно глядя на меня и двигаясь как на плохо смазанных шарнирах, подчинился. Я продиктовал ему код Питера и номер телефона, оставленный мне генералом Корначем. Подождав, пока сержант справится со своим не слишком сложным заданием, я приказал ему принести мне аппарат, благо телефонный шнур был довольно длинным.

Не теряя времени даром, большими пальцами рук я надавил капитану на шейную чакру, и он на некоторое время отключился, безвольно свесив голову набок. Это позволило мне занять более удобное положение и дотянуться до трубки принесенного мне в клетку телефонного аппарата.

Прижав ее плечом к уху, я стал ждать ответа, не спуская глаз с милиционеров и по-прежнему держа нож приставленным к горлу отрубившегося капитана.

Мне было стыдно от того, что, пусть ради благого дела, но приходилось действовать столь жесткими методами. Но я отдавал себе отчет, что иного выхода у меня нет, и это хоть как-то оправдывало неизбежное в данной ситуации насилие.

Входная дверь поста ГАИ открылась практически одновременно со щелчком соединения на том конце линии и прорвавшимся за сотни километров усталым голосом Корнача. Хмуро взглянув на вошедшего в дежурку омоновца, я медленно покачал головой и еще сильнее прижал острое лезвие к горлу капитана. Своего рода жест грозного предупреждения оставаться на месте. Я нисколько не сомневался, что после окончания моего разговора с Корначем мнение милиционеров, считающих сидящего перед ними мужика в мокрой рясе и со всклокоченными волосами и бородой кровавым убийцей, кардинально изменится.

— Слушаю, — произнес в трубку бывший командир «Белых барсов».

— Доброй ночи, генерал. Страшно рад, что застал вас при исполнении служебных обязанностей. Это я, Аверин. Здесь у нас небольшая проблема, так что слушайте внимательно...

Мне понадобилось около двух минут, чтобы коротко обрисовать Корначу ситуацию. Я рассказал обо всем, начиная с подземелья и заканчивая своим нынешним положением. Молча выслушав меня, Корнач сказал:

— Передай трубку старшему из милиционеров. И жди, за тобой приедут. Я звоню в Вологду.

— Возьмите, это вас! — Я облегченно вздохнул, бросил ставший бесполезным нож на пол «обезьянника» и, прислонив начинающего шевелиться капитана к обшарпанной стенке, посмотрел на замершего, как я и предполагал, в изумлении омоновца. Кивком предложил ему подойти и взять из моих рук телефонную трубку. — Некрасиво заставлять ждать генерала ФСБ, старшина. Поговорите... чтобы окончательно понять, что произошло... Вы же слышали, что я ему рассказал...

Помедлив секунду, коренастый мужик в камуфляжной форме опустил приведенный в боевую готовность автомат, подошел к клетке и осторожно взял протянутую мною сквозь прутья решетки трубку. Поверил! Слава Богу, поверил! — ликовал я в душе.

— Старшина Кондратов слушает... — произнеся эту фразу, омоновец замолчал надолго и лишь по меняющемуся выражению его скуластого лица и по тому, как он периодически бросал на меня оценивающие взгляды, можно было судить о характере отдаваемых генералом Корначем инструкций. В помещении поста ГАИ повисла напряженная тишина, время от времени разбавляемая лишь бормотанием еще не до конца проснувшегося капитана и тихим покашливанием одного из сержантов.

— Я все понял, товарищ генерал, — решительно произнес наконец омоновец.

— Сделаю все, что смогу.

Он положил трубку, обвел глазами вопросительно глядящих на него гаишников, покачал головой, усмехнулся, видимо еще не полностью переварив полученную от генерала информацию, и произнес:

— Ну и ну! Прямо детектив какой-то!.. Ладно, орлы, — он похлопал по плечу одного из милиционеров, стоящих к нему ближе всех, — будем выполнять приказание генерала ФСБ! А оно заключается в следующем — не допустить передачи специального агента отца Павла начальнику тюрьмы особого назначения. У меня нет оснований сомневаться в том, что он мне сказал... Кстати, — старшина обернулся к двери, услышав звук подъехавших к посту автомашин, — они, кажется, уже пожаловали...

— Вот влипли, блин, в историю! — угрюмо пробурчал сержантик, зачем-то покосившись на висящие на стене большие электронные часы. Они показывали двенадцать минут третьего.

Я все еще стоял в клетке, молча наблюдая, как из резко распахнувшихся дверей высыпали человек шесть бойцов охраны подразделения «Кедр». Вслед за ними в помещение вошел майор Сименко с видом безоговорочного победителя.

Вооруженные автоматами охранники, хорошо знавшие меня, сейчас взирали на меня с холодной ненавистью. Сименко смерил меня злобным взглядом и скомандовал:

— В машину его! Благодарю вас, ребятки, за...

— Не торопитесь, майор, — перебил его омоновец, прикрыв меня спиной и вскинув автомат. — Только что я получил приказ от генерала ФСБ Корнача, из Питера, согласно которому мне категорически запрещено передавать священника отца Павла начальнику охраны тюрьмы.

— Что за вздор, старшина?! — взревел Сименко. — Этот человек — преступник!