Тютчев

В одни годы с Тютчевым, либо немного позднее, в Московском университете или же дома под руководством университетских профессоров, в Благородном пансионе и Учебном заведении для колонновожатых учились, помимо уже не раз упомянутого Михаила Погодина, писатель, мыслитель и музыкальный деятель Владимир Одоевский (1803–1869), историк, естествоиспытатель и филолог Михаил Максимович (1804–1873), публицист и общественный деятель Александр Кошелев (1806–1883), поэт философского склада Дмитрий Веневитинов (1805–1827), литературный критик и философ Иван Киреевский (1806–1856) и его брат, знаменитый фольклорист Петр Киреевский (1808–1856), теоретик искусства и переводчик Николай Рожалин (1805–1834), критик, литературовед и поэт Степан Шевырев (1806–1864), литератор, в будущем председатель Общества любителей российской словесности Николай Путята (1802–1877), философ и поэт Алексей Хомяков (1804–1860), писатель и дипломат Владимир Титов (1807–1891), дипломат и литератор Иван Мальцов (1807–1880), поэт и публицист Андрей Муравьев (1806–1874), экономист Василий Андросов (1803–1841); поэт и переводчик Дмитрий Ознобишин (1804–1877); к этому кругу людей присоединились получившие образование в Петербургском благородном пансионе влиятельный литературный и музыкальный деятель Николай Мельгунов (1804–1867) и литератор, знаменитый библиофил Сергей Соболевский (1803–1870). Эти два десятка юношей, большинство из которых обычно называют «любомудрами» (русский эквивалент слова «философ»; о смысле этого слова еще пойдет речь), стали своего рода ядром нового поколения, пришедшего на смену декабристской генерации.

Они обладали различной степенью одаренности и трудоспособности (некоторые из них вообще не сумели воплотить себя в значительных произведениях литературы или мысли), однако чрезвычайно важным для судеб отечественной культуры было их совместное воздействие на развитие литературы, искусства, культуры в целом.

Нельзя не сказать сразу же о том, что в дальнейшем эти юноши имели разные судьбы. Так, например, Степан Шевырев стал в 1840-х и особенно в 1850-х годах крайним консерватором, непримиримым противником Белинского и Герцена, а Николай Мельгунов, напротив, сотрудничал с Герценом и был в 1856–1858 годах наиболее активным поставщиком материалов из России для «Колокола» и других герценовских изданий.

Тот факт, что пути людей, в юности выступающих как единая когорта, постепенно расходятся — и подчас очень далеко расходятся, — закономерен и типичен. Так, например, членами ранних декабристских организаций были Леонтий Дубельт, ставший впоследствии управляющим 3-м отделением (а ведь Дубельт даже попал под следствие после 14 декабря и был занесен в «Алфавит» декабристов!), и Михаил Муравьев, будущий «усмиритель» польского восстания 1863 года…

Словом, при разговоре о поколении Тютчева, о «любомудрах» необходимо иметь в виду, что речь идет пока только о первых шагах этого поколения, о его мировосприятии и его деятельности в 1820—1830-х годах. Так, скажем, некоторые из названных ровесников Тютчева в 1840—1850-х годах стали ведущими представителями славянофильства — Хомяков, братья Киреевские, Кошелев. Но нельзя забывать, что славянофильство действительно сложилось лишь в 1840-х годах; в 30-х годах Киреевский еще издавал журнал под выразительным названием «Европеец», и даже Погодин и Шевырев были достаточно далеки от всесторонней идеализации России и решительного отрицания Запада. В 30-е годы тот же Шевырев более всего гордился полученным им доброжелательным письмом Гёте…

Особенно показателен тот факт, что до 40-х годов сам Белинский относился к Погодину и Шевыреву, не говоря уже об Иване Киреевском, достаточно уважительно, а подчас даже восхищенно. Так, в 1834 году Белинский писал о Степане Шевыреве следующее: «Один из молодых замечательнейших литераторов наших, г. Шевырев, с ранних лет своей жизни предавшийся науке и искусству, с ранних лет выступивший на благородное поприще действования в пользу общую… Одаренный поэтическим талантом… обогащенный познаниями, коротко знакомый со всеобщею историею литератур, что доказывается многими его критическими трудами и особенно отлично исполняемою им должностию профессора при Московском университете» и т. д.

Тогда же Белинский говорил о Михаиле Погодине: «Народному направлению много способствовал г. Погодин. В 1826 году появилась его маленькая повесть «Нищий», а в 1829 — «Черная немочь». Обе они замечательны по верному изображению русских простонародных нравов, по теплоте чувства, по мастерскому рассказу, а последняя и по прекрасной, поэтической идее, лежащей в основании».

Итак, говоря о поколении любомудров, мы берем его на той ранней стадии развития (20—30-е годы), когда оно еще представляло собой нечто более или менее цельное, когда в нем еще не развились те «крайние» тенденции, которые, скажем, вызвали в 40-х годах ожесточенные нападки Белинского на Погодина и Шевырева.