Тьма

Кое-что и впрямь шло наперекосяк. Прямо здесь, в Кьяулуне, Прабриндрах Драх пытался разоружить солдат Госпожи. А она находилась внутри Вершины и пока ни о чем не знала. Я же не знал, как ее поскорее известить. И решил попробовать тот же фокус, что проверил с Дремой. Может быть, мне хоть как-то удастся заставить ее встрепенуться?

Госпожа уже поднималась по лестнице, ведущей в хрустальный покой Длиннотени. С ней было несколько лучших братьев нашего Отряда. Я бухнулся прямо перед ней и заорал изо всей мочи.

– Эй! Тревога! Назад! Уноси свою задницу!

Она подскочила, а потом уставилась в темноту, в то место, где должны были находиться мои глаза.

– Мурген?

– Уматывай отсюда, да поскорее. Это ловушка. Князь пытается обезоружить твоих людей.

Она повернулась и, не мешкая, принялась отдавать приказы. Чтоб мне сдохнуть! Госпожа оказалась гораздо восприимчивее всех прочих.

Лестничный пролет начал заполняться запахом Кины. Я убрался оттуда. Черный нимб окружал хрустальный купол Длиннотени. Кина не могла привнести в наш мир слишком большую силу, но все ее возможности были сейчас сконцентрированы здесь.

Дщерь Ночи оправилась после нападения Тени и, воспользовавшись мощью, почерпнутой от богини, отбросила злобный сгусток тьмы на Длиннотень. Хозяин Теней, само собой, пребывал в бешенстве с того самого момента, как обнаружилось предательство. Он никогда не доверял Ревуну. Прежде всего, их объединяла ненависть к Отряду. Но ненависть к кому бы то ни было не может служить прочным фундаментом для альянса. Хозяин Теней готовился к измене, но никак не ожидал, что Ревуна поддержат и Душелов, и Душила с отродьем Кины. Тем не менее, у него имелось кое-что в запасе даже на такой случай. Что могло сработать, если они его недооценили.

Хрустальный купол наполнился ревом и криками, клубами менявшего цвет дыма и сверкающими всполохами чистой энергии, рассекавшей хрусталь и камень и отскакивавшей лишь от могучих защитных чар.

Душелов взвизгнула, как ушибленный ребенок. Она упала на одно колено, но схватки не прекратила. Ревун ревел. Дщерь Ночи бормотала пассажи из первой Книги Мертвых. Запах Кины был силен как никогда, но девочка не успела закончить Книгу и потому не могла открыть богине путь в этот мир.

Длиннотень бочком отступал к выходу, явно намереваясь смыться. Преуспей он в этом, палата, скорее всего, взорвалась бы изнутри, похоронив всех, кто в ней находился. Во всяком случае, я на его месте непременно устроил бы что-нибудь в этом роде.

Нарайяна Сингха называли живым святым. Он был лучшим из последователей учения Обманников. Сомнительное достоинство в глазах нормальных людей, но каждому приятно знать, что в чем-то он превосходит всех остальных.

Хозяин Теней думал о Нарайяне не больше, чем о мыши. Просто имел в виду, что он там находится. В один миг он находился там, а в следующий оказался здесь. Смертоносный шарф обвился вокруг горла Хозяина Теней, словно черная молния.

Чтобы стать чернорумельщиком, мастером-Душилой высшего ранга, Обманник должен научиться подавлять в себе возбуждение или страх даже в самых отчаянных обстоятельствах. Нарайян Сингх обладал такой способностью, хотя в последнее время ему не часто предоставлялась возможность ее проявить. Зато сейчас предоставилась. Он сохранял спокойствие в достаточной мере, чтобы не сломать Хозяину Теней шею. Ибо знал, чем это чревато.

Удушение – процесс медленный. Причем жертва, как правило, не склонна сотрудничать с нападающим.

– Мне нужны подручные, – заорал Сингх.

Он выкрикнул это на профессиональном жаргоне Обманников, так что поняла его только девочка, слишком слабая для того, чтобы сдерживать Хозяина Теней.

– Ты! – крикнула она Душелову. – Ты! Схвати его за правую руку и выкручивай. А ты, Ревун, за левую. Живее. Во имя моей матери!

– Во имя твоей настоящей матери, которую нелегкая угораздила уродиться моей сестрицей и стать вечной занозой в заднице, – отрезала Душелов, – я задам тебе хорошую порку, как только мы разберемся с этим куском дерьма.

Голос, которым она произнесла эту фразу, был мне знаком. Он принадлежал давно умершему человеку, никогда не жалевшему розг и плетей. Длиннотень оказался на редкость упрямым. Он продолжал вырываться, когда любой другой давно бы задохнулся.

– Постарайтесь не убить его, – сказала девочка.

– Бабку свою будешь учить, отродье, – рявкнула Душелов голосом Гоблина, и мне неожиданно стало страшно за нашего колдунишку.

Длиннотень рухнул на пол.

– Свяжи его, заткни ему пасть и усади вон в то кресло, – велела Душелов Ревуну. – Привяжи как следует, чтобы не рыпался, а потом осмотрись, не заготовил ли он еще какие-нибудь сюрпризы.

Тень исчезла: то ли ускользнула сквозь щель в двери, то ли забилась в укрытие, то ли была уничтожена.

– А что будешь делать ты, о могущественная? – тяжело дыша, спросил Ревун.

– Прежде всего установлю строгий порядок.