Тьма, – и больше ничего

Она уже собиралась сказать, чтобы он много не пил, но вовремя сдержалась. Хотя ее сын и выглядел как старшеклассник, а она отлично помнила, как в пять лет он, одетый в красную вельветовую куртку, без устали гонял на самокате по бетонным дорожкам парка Джошуа Чемберлена в Паунале, Донни давно уже не был ни тем, ни другим. Он стал не просто самостоятельным молодым мужчиной, а начинающим предпринимателем, и в это она до сих пор никак не могла поверить.

– Хорошо, – сказала Дарси. – Молодец, что позвонил, Донни. Я была рада поговорить.

– Я тоже. Передай отцу привет, когда он позвонит, и скажи, что я его люблю.

– Передам.

– «Грудь вперед и нос по ветру», – повторил Донни со смешком. – Интересно, скольких скаутов он научил этому выражению?

– Всех без исключения. – Дарси открыла холодильник и проверила, нет ли там, случайно, охлажденного шоколадного батончика, который сейчас был бы так кстати. Но его там не оказалось. – Даже подумать страшно.

– Я люблю тебя, мама.

– Я тоже тебя люблю.

Она повесила трубку, снова обретя душевное спокойствие, и какое-то время продолжала стоять, опираясь на стол. Однако вскоре улыбка сползла с ее лица.

Стук.

Когда она задвигала коробку с каталогами под верстак, послышался какой-то стук. Не скрежет, как если бы она задела упавший инструмент, но именно стук! Причем глухой.

Я не хочу этого знать!

К сожалению, это было не так. Этот стук – все равно что неоконченное дело. Да и коробка тоже. Были в ней какие-то еще журналы вроде «Связанных стерв»?

Я не хочу этого знать!

Так-то оно так, но все равно лучше выяснить. Если других журналов там не окажется, значит, объяснение насчет мужской сексуальной любознательности правильное. И Бобу хватило одного взгляда на этот тошнотворный – и полный психически нездоровых людей, добавила она мысленно, – мир, чтобы удовлетворить любопытство. Если там окажутся и другие журналы, это тоже в принципе ничего не меняет, поскольку Боб все равно собирался их выбросить. Однако уточнить будет не лишним.

И еще тот стук… Он тревожил ее куда больше, чем журналы.

Дарси достала из кладовки фонарь и опять направилась в гараж. Оказавшись за дверью, она зябко повела плечами и запахнула поплотнее халат, жалея, что не накинула куртку. Там стало по-настоящему холодно.

4

Опустившись на колени, Дарси отодвинула коробку в сторону и посветила фонарем. Сначала она не поняла, что увидела: поперек гладкой доски плинтуса шли две темные полоски – одна чуть толще другой. Затем Дарси ощутила беспокойство, которое постепенно нарастало и, наконец, превратилось в смятение, охватившее все ее существо. Да тут тайник!

Не лезь сюда, Дарси. Это его дело – и ради собственного спокойствия оставь все как есть.

Хорошая мысль, но она уже зашла слишком далеко, чтобы остановиться. Она забралась под верстак, приготовившись к встрече с паутиной, но ее там не оказалось. Если она относилась к тем женщинам, что следуют принципу «с глаз долой – из сердца вон», то ее лысеющий, коллекционирующий монеты и водящий в походы скаутов муж был олицетворением аккуратности и опрятности.

Он сам сюда часто залезает, поэтому никакой паутины здесь быть не может.

Неужели это так? Дарси не знала, что и думать.

Темные полоски на плинтусе были на расстоянии восьми дюймов, а посередине планки между ними имелся штифт, позволявший ей поворачиваться. Задвигая коробку, Дарси задела планку, и она немного повернулась, но глухой стук шел не от планки. Дарси повернула ее повыше – за ней находилась ниша примерно восьми дюймов в длину, фут в высоту и около шестнадцати дюймов в глубину. Она подумала, что там могут храниться другие журналы, свернутые в трубку, но никаких журналов там не оказалось. В тайнике лежала маленькая деревянная шкатулка, которая показалась ей знакомой. Шкатулку, видимо, оставили стоять на боку, а сдвинутая коробкой планка плинтуса опрокинула ее, вот и раздался глухой стук.