Тьма, – и больше ничего

«Ваше состояние раньше называли бесплодием, миссис Франклин, – добавил доктор, сообщив нам плохую весть, – но в вашем случае следует назвать его счастьем. Беременность увеличит нагрузку на сердце, а ваше из-за болезни, которую плохо лечили, не такое и здоровое. Если бы вы забеременели, то последние четыре месяца вам пришлось бы провести в постели, и не факт, что риска удалось бы избежать».

Она не забеременела к тому моменту, когда мы отправились в путешествие, но две недели перед отъездом очень волновалась, да и при подъеме на высоту крейсерского полета сильно болтало… короче, выглядела она так, словно не дышит.

Потом Эллен открыла глаза. Я откинулся на спинку моего кресла у прохода, шумно выдохнул.

Она в недоумении посмотрела на меня.

– Что не так?

– Ничего. Ты выглядела во сне…

Она вытерла подбородок.

– Господи, я напускала слюней?

– Нет. – Я рассмеялся. – Но на мгновение мне показалось… что ты умерла.

Она тоже рассмеялась.

– Если бы я умерла, тебе пришлось бы отправить тело обратно в Нью-Йорк, а самому утешиться с какой-нибудь Багамой-мамой.

– Нет, – ответил я. – Я бы все равно остался с тобой.

– Что?

– Я с этим не свыкнусь. Никогда.

– Тебе придется. Через несколько дней. Потому что я начну вонять.

Эллен улыбалась. Она думала, это все игра, не осознала в полной мере, что говорил ей доктор в тот день. Она, прямо скажу, не приняла это близко к сердцу. И не знала, как выглядела, когда солнечный свет падал на ее щеки, белые как снег, нависшие веки, опустившиеся уголки рта. Но я видел и принял это близко к сердцу. Она была моим сердцем, и я храню то, что в моем сердце. Никто у меня этого не отнимет.

– Никогда, – ответил я. – Я сохраню тебя живой.

– Правда? Как? Колдовством?

– Отказом это признать. И использую главное оружие рекламщика.

– Какое же, мистер Скорпом?

– Воображение. Можем мы теперь поговорить о чем-то более приятном?

Звонок, которого я жду, раздается в половине четвертого. Не Карло – Берк Остроу, техник-смотритель нашего дома. Хочет знать, когда я приду домой, потому что запах дохлой крысы идет не из квартиры 5В, а из нашей, которая рядом. Остроу говорит, что дезинсекторы должны уйти в четыре, потому что их ждут в другом месте, но важно не это, а другое: запах идет из нашей квартиры. И, между прочим, Карло утверждает, что не видел мою жену уже неделю, только меня и собаку.

Я объясняю, что запахов практически не различаю, а у Эллен бронхит. В ее нынешнем состоянии, говорю я, она не узнает, что горят портьеры, пока детектор дыма не включит сигнализацию. Я уверен, Леди запах чувствует, говорю я ему, но для собаки вонь разлагающейся крысы, возможно, приятнее аромата «Шанель № 5».

– Я все это понимаю, мистер Франклин, но все равно должен попасть в вашу квартиру и посмотреть, что там. А если дезинсекторов придется вызывать вновь, я думаю, что этот счет придется оплачивать вам лично. И он немаленький. Я могу воспользоваться мастер-ключом, но мне будет проще, если вы…

– Да, так и мне будет проще. Не говоря уже про мою жену.

– Я пытался ей дозвонится, но она не берет трубку. – Я слышу, как подозрительность вновь прокрадывается в его голос. Я ведь все объяснил, рекламщики это умеют, но убедить в собственной правоте обычно удается секунд на шестьдесят или около того.

– Возможно, она выключила звонок. И лекарства, которые прописал врач, вызывают у нее сонливость.

– Когда вы придете домой, мистер Франклин? Я могу задержаться до семи. Потом останется Альфредо. – Нотка пренебрежения в голосе указывает, что мне лучше не вести дел с этим не знающим английского мокроспином [63].

Никогда, думаю я. Не приду домой никогда. Собственно, меня там вообще не было. Нам с Эллен так понравились Багамы, что мы перебрались в Кэбл-Бич, а я устроился на работу в маленькую фирму в Нассау. Рекламирую круизные рейсы, распродажи электроники, открытия супермаркетов. А вся эта нью-йоркская мишура – сладкий сон, из которого я могу выскользнуть в любую минуту.

– Мистер Франклин? Вы на связи?

– Конечно. Просто задумался. И вот что я вам скажу. Если уйду с работы прямо сейчас и возьму такси, то приеду через двадцать минут. Но у меня совещание, на котором мое присутствие обязательно, поэтому давайте встретимся в моей квартире в шесть?

– Как насчет вестибюля первого этажа, мистер Франклин? И в вашу квартиру мы поднимемся вместе.

Меня так и подмывает спросить, как, по его мнению, я смогу избавиться от трупа убитой мною жены в час пик, потому что думает он именно об этом. Возможно, эта версия для него не главная, но точно не первая с конца. Он предполагает, что я воспользуюсь грузовым лифтом? Или, может, печью для сжигания мусора?

– Вестибюль так вестибюль, – отвечаю я. – В шесть, максимум в четверть седьмого, если не успею.

Я кладу трубку на рычаг и направляюсь к лифтам. Мимо столовой. Билли Эдерли стоит в дверях, пьет «Ноззи». Это отвратительная газировка, но у нас в автомате другой нет. Компания-производитель – наш клиент.

– Куда направляетесь?

– Домой. Позвонила Эллен. Ей нездоровится.

– Брифкейс не берете?