Тьма императора

Безусловно. И она была допущена сознательно – по причине того, что Арчибальд, двоюродный брат Арена, курирующий комиссию по разработке закона о титулах, никак не мог прийти к единому мнению с участниками этой комиссии и с самим Ареном.

Поэтому вопрос был отложен на потом. Что ж, «потом» известно тем, что оно всегда наступает.

– Ваше величество, – продолжал представитель судебного комитета, – я опасаюсь, что в случае, если титулы будут оставаться за супругами, наличие фиктивных браков в стране возрастет до неприличия. Это же отличный инструмент для шантажа, например…

В висках запульсировало сильнее. Как же он ненавидел эти дурацкие неразрешимые проблемы, которые как ни разрешай – все плохо. А разрешать ведь приходится ему.

Еще и Арчибальд почти месяц торчит возле Геенны, пока ни разу не возвращался. Оно объяснимо – все-таки Эн вышла замуж за Берта Арманиуса, а двоюродный брат имел виды на девушку. Но так нельзя. Тем более что Геенна из этих четырех недель была активна только полторы – остальное время Арчибальд, как докладывали Арену, пропадал у местных дамочек легкого поведения.

Пора бы его вернуть.

– Я передам ваши вопросы его высочеству Арчибальду и попрошу его присутствовать на совещании в следующую среду. Обсудим поправки к закону с учетом пожеланий вашего ведомства.

Сразу после совещания Арен отправил брату краткое сообщение через браслет связи:

«Возвращайся. Ты нужен здесь».

Император немного нервничал из-за того, что попасть на обед так и не получилось – перекусывал он на ходу между совещаниями. Были еще и внеплановые визитеры, на которых тоже ушло время, поэтому освободился Арен только перед ужином. Охрана докладывала, как проходит день у детей и жены, и император остался доволен этими докладами. Супруга вела себя предсказуемо, но пока терпимо, а вот новая аньян удивляла. Даже охранники – на что уж невозмутимые люди, повидавшие с его семьей многое, – и те удивлялись. Виктория провоцировала Софию на конфликт, но девушка не просто не реагировала – она иногда проявляла к императрице явную симпатию. Это была какая-то загадка, которую Арену очень хотелось разгадать.

Ужинал он с женой и детьми, слушая их живые рассказы о прошедшем дне. Виктория умильно улыбалась – и от нее к мужу шли редкие и такие нужные порой волны покоя, что Арену не хотелось, чтобы это прекращалось. Поначалу жена становилась чуть холоднее, когда речь шла об аньян, но потом перестала обращать на разговоры внимание. Неудивительно – дети упоминали Софию через слово. «София сказала, София сделала, София умеет, София знает, София то, София это». Наследники были очарованы ею. Предсказуемо – эта девушка действительно была совершенно очаровательна.

«Адриан наверняка клюнет, – подумал Арен и с удивлением ощутил, как его кольнула злость. – И предупреждать, чтобы не лез, бесполезно – больше всего на свете он любит нарушать запреты».

Впрочем, Арен не считал племянника серьезной проблемой, он всегда мог справиться с ним – так или иначе. Поэтому быстро выкинул Адриана из головы.

После ужина император пару часов провел с женой и детьми в детской, читая им книги. Потом Виктория отправилась укладывать наследников спать, а Арен, взглянув на часы, вдруг вспомнил, что обещал Софии вечером зайти. Конечно, она не обидится, если он этого не сделает, но все же. Да и вряд ли девушка спит – всего-то десять минут одиннадцатого.

София действительно не спала. Когда он перешагнул решетку камина, оставив позади пламя, она сидела за столом возле окна спиной к нему и что-то рисовала на листе бумаги.

Арен подошел ближе. София еще не переодевалась – по-прежнему оставалась в платье, в котором он видел ее утром, – но ее рыжие волосы, днем обычно заплетенные в тугую косу или убранные в пучок, были распущены и струились по плечам и спине, как огонь.

Захотелось дотронуться, и желание это было таким настойчивым, что Арен, нахмурившись, мотнул головой, отгоняя его от себя. Чтобы отвлечься, взглянул на рисунок – и замер.

Маленькая аньян рисовала его жену. В рабочем костюме, среди пышущих яркими красками растений оранжереи. София рисовала какими-то мелками – кажется, это называется «пастель», – растирая их пальцами по бумаге, и под этими пальцами расцветало чудо.

Виктория была словно живая. И не просто живая – Арен знал это выражение ее лица очень хорошо. Именно так выглядела его жена, когда была чем-то увлечена. Когда рассказывала о работе или о выходках их детей. Безумно красивое одухотворенное лицо с блестящими от радости и энтузиазма глазами.

– У вас талант, Софи.

Негромкий вздох – и мелок выпал из рук девушки. Только в этот миг Арен понял, что еще зачаровало его, кроме рыжих волос и рисунка, – эмоции. Это был чистейший восторг, абсолютное вдохновение – нечто подобное он ощущал у играющих музыкантов, которые наслаждались собственной игрой и звучанием творимой мелодии. София тоже наслаждалась. Своим рисунком.

Рисунком, на котором была изображена его жена.

– П-п-простите. – София вскочила из-за стола, пытаясь закрыть портрет. Это было так нелепо и по-детски, что Арен улыбнулся. – Я… п-п-просто…